люк, выключил фары и только затем, наконец, выбрался на землю целиком.
– Ну и побоище, – пробормотал капитан, рассматривая в зябком утреннем свете площадь перед гробницами.
– Удачное выступление, – с бледной улыбкой сказал неслышно подъехавший Содара. – Здравствуй, капитан. Твои говорящие шкатулки сильно помогли управлять строями. Жаль, не захватил ты побольше…
– Батареи всё равно скоро сдохнут, – рассеянно перебил капитан, – на большой поход с рациями даже не надейся. Где Кави?
Вместо ответа принц кивнул на заводного коня; верная Лента шла с обозом из столицы, и выбирать не приходилось. Впрочем, в седле капитан держался уже намного увереннее и чувствовал себя в силах справиться с лошадкой и поноровистее.
– Охранение, – коротко бросил он лейтенанту и поставил ногу в стремя.
– Да, сударь капитан! – отсалютовал гвардеец, потирая ушибленные при падении места.
Никакой официальной должности у Немца по-прежнему не было.
«Спаситель Варты», «будущий повелитель Северных княжеств» и «наречённый принцессы Севати» – не официальные, правильно, капитан?..
Он кривовато усмехнулся и направил коня вслед за Содарой. Лекарский шатёр был разбит прямо посреди площади; добрались буквально за пару минут.
Кави оказался в сознании и поприветствовал капитана взмахом руки. Правой, обмотанной бинтами. Судя по благостной ухмылке, эльф пребывал под воздействием некоего местного анестетика.
– Ну, слава богу! – со вздохом облегчения сказал капитан. – А я-то боялся, что тебе указательный отрубили.
– П-почему, сударь капитан?
– А чем бы ты тогда в носу ковырялся? – рассудительно объяснил Немец. – Согласись, трагедия. А так всего один мизинец потерял.
– И безымянный, – ревниво заметил Кави. Похоже, боевым увечьем он вроде как даже и гордился.
– Ну, два. Будешь, как Ельцин. Тот тоже – в детстве спёр гранату, товарища убил, а себе два пальца оторвал. И ничего, на самый верх пролез.
– Он сделался царём? – с живым интересом спросил Содара.
Капитан поморщился.
– Да нет, какой там царь… так, говно пьяное.
– Сударь капитан! – с обидой сказал Кави. – Как не совестно вам сравнивать меня…
– О, лаешься! – сказал Немец, расплываясь в улыбке. – Считай, здоров.
Следующие четверть часа ушли на выкачивание из героического эльфа подробностей. Не о ранении и даже не о поединках. Выясняли планы орков – ну, вдруг при пленном-то не особо стеснялись.
Увы – «быстрый» оргну Кави не понимал.
– Значит, про драконов ничего не говорили? Не хвастали? – в очередной раз уточнил Немец, понимая, что теперь «очередной» означает «последний». Мучить парня и дальше было просто незачем.
– Нет, сударь капитан, – пожал плечами эльф, – простите…
– Вот чудак-человек, – сказал Немец, – он Варту спас – и туда же: «простите».
Кави смотрел на него странно. Вероятно, «анестезия»-то выветрилась не совсем.
– Он покамест просто не понял, – сказал Содара, обращаясь к капитану; но тут же повернулся к эльфу. – Мы успели подтянуть конницу только потому, что ты всю ночь развлекал орков… чем ты их тут развлекал. Иначе зеленомордые успели б закрепиться на курганах, и выбить их к пределу стало бы многажды сложнее. По счастию, наши копьеносцы оставались по сю сторону Нади: не было нужды вводить их в город. А лёгкую пехоту мы перекинули прямо из лагеря, благо им-то собраться – что крми раздавить.
– Но как вы узнали, что орки здесь? – озадаченно спросил Кави. – Маги?..
– Ну так что, не передумал спорить? – ухмыляясь, спросил капитан Содару. Тот покачал забинтованной головой.
Некоторое время все молчали. Раненый растерянно, посетители – выжидающе.
– Почему вы живы, сударь капитан? – спросил Кави, поднимаясь на локтях.
– Ага, – сказал капитан, – «наркоз», гляжу, отходит.
– Перстень твой, – неохотно признал Лорд-Хранитель.
– В Фонд Мира отдай, – отмахнулся капитан.
– Почему вы живы?! – настойчиво повторил эльф.
Капитан привычным жестом потрогал подбородок, присел на край соломенного тюфяка, служившего тут чем-то вроде госпитальной койки. У Кави-то тюфяк оказался ещё довольно чистым и даже почти не рваным.
– Итальянцы меня уважали, – пробормотал Немец.
Тут он поймал испытующий взгляд эльфа и решил, что всё-таки имеет смысл несколько и посерьёзнеть.
