Галеб быстро пересек Рыночную площадь, свернул на улицу Нарциссов, прошел по ней, потом снова свернул, прошел еще немного и вышел к церкви Преображения. Церковь была обнесена строительными лесами и закрыта. Народу на улочках не было совсем. Лишь в отдалении раздавался тихий топот ночного дозора.
Галеб отлично запомнил план города, который начертил ему пастор. Запомнил намного лучше, чем сам ожидал.
В какой-то миг Галеб поймал себя на том, что неплохо видит во тьме. Он остановился и с недоумением огляделся, ожидая увидеть что-нибудь вроде фонарей, факелов или хотя бы открытое окно, откуда мог литься тусклый свет сального огарка. Но ничего такого не было.
Галеб провел ладонью по лицу.
– Дьявольщина какая-то, – тихо пробормотал он.
Озадаченно хмуря брови, Галеб двинулся дальше, обогнул церковь и свернул в Трактирный переулок. Вскоре он увидел перед собой каменное здание трактира, над дубовой дверью которого красовалась вывеска «Жареный петух».
Из-за двери доносились приглушенные звуки разухабистой песни. А когда Галеб открыл дверь, песня едва не оглушила его.
Шумная пьяная компания поднялась, грохоча лавками, из-за стола и, продолжая горланить песню, двинулась к выходу.
Галебу пришлось посторониться, чтобы пропустить мимо себя четырех бражников, пахнущих вином, чесноком и потом. Как только дверь за ними закрылась, он прошел к ближайшему столу и заказал у трактирщика кружку сбитня.
Через минуту трактирщик, крупный толстобрюхий мужчина лет сорока, грохнул перед ним деревянную кружку со сладко пахнущим напитком:
– Пей, божий человек! – с ухмылкой продолжил он. – А захочешь чего покрепче – только скажи!
– Храни вас Бог, дружище! – поблагодарил Галеб смиренным голосом.
Трактирщик хмыкнул, развернулся и отправился к другому столу, за которым сидели два горожанина в одеждах, выдающих в них людей среднего или даже очень хорошего достатка. На их стол он поставил кувшин с вином.
– Нет ли у тебя к этому вину достойной закуски? – поинтересовался один из двоих, желтокожий и сутулый. – Курица была тощая, и мы ее уже доели.
– Мой помощник понес на кухню несколько зайцев, – ответил трактирщик. – Если ты подождешь, скорняк, то совсем скоро полакомишься отличным заячьим рагу.
– Зайчатина – вещь хорошая, – похвалил другой мужчина, толстый, с ухоженными руками и обветренным лицом. – Кстати, говорят, в Эльстарском лесу снова объявились волки-людоеды.
– Правда? – встрепенулся скорняк. – Вот ведь жизнь – то черные псы, то волки-людоеды. И некуда человеку деваться от этих напастей!
– Полно вам, – равнодушным голосом проговорил трактирщик. – Слышал я, что черные псы разбойничают только по ночам. Всего-то и делов, что не ходить в лес ночью.
– Да как же не ходить, любезный? – с возмущением в голосе вопросил толстяк. – Наш лес большой, и ехать по нему долго. Самое меньшее пятнадцать часов. Никаких объездных путей нету. Как же еще прикажешь купцам гнать караваны?
– А реки на что? – тем же небрежным голосом обронил трактирщик.
– Реки! – Толстяк, будучи, по всей вероятности, торговым человеком, покачал щекастой головой и проговорил с горечью: – Вода уж три недели назад ушла. А товар ждать не станет.
– Ну, тогда и пенять не на что, – спокойно проронил трактирщик. – Господь во всем дает человеку выбор.
– Нету никакого выбора, братья, – возразил тощий скорняк. – На все воля Божья. В Библии-то что сказано? А сказано там, что ни один волос не упадет с головы человека без Божьего промысла!
Толстяк-торговец насмешливо скривился.
– Богу больше делать нечего, кроме как подсчитывать волосинки на твоей плешивой башке.
Скорняк было надулся, но тут ему в голову пришла идея. Он посмотрел на Галеба и заговорщицким тоном предложил, обращаясь к торговому человеку и трактирщику:
– А давайте-ка спросим божьего человека, пускай он нас рассудит. Слышь-ка, божий человек!
Галеб отставил кружку со сбитнем.
– Слушаю тебя, брат мой, – проговорил он.
– Ты слышал наш разговор, не правда ли?
– Отчасти.
– И что ты на это скажешь?