- Петруччио Браккато, - ответил усач. - Мы с вами виделись в «кают-компании». Вы можете идти?
Гумилев подвигал ногой. Острая боль ушла, но сустав все еще болел.
- Думаю, смогу, - сказал Гумилев.
- Что с вами случилось? - спросил Браккато. - Где паренек-негр, который увязался за вами?
- Он… мертв, - глухо проговорил Николай Степанович. - Сколько я отсутствовал?
- Пятнадцать дней.
- Ясно. - Николай Степанович посмотрел на мертвую гиену и спросил: - А как вы здесь оказались?
- Сопровождал на сафари нашего русского набоба, - ответил итальянец. - Но два дня назад набоба сожрал лев, и теперь я слоняюсь без дела, пытаясь раздобыть денег на дорогу до Санкт-Петербурга.
- Куницына сожрал лев? Как это случилось?
- Я ранил льва и предоставил господину Куницыну добить зверя. Куницын выстрелил, но по нелепой случайности патрон в его ружье оказался холостым. Второго шанса лев ему не дал. И, в сущности, его можно понять.
- Вот оно что, - тихо проговорил Гумилев, внимательно вглядываясь в непроницаемое лицо итальянца. «Черт тебя знает, приятель, что ты такое», - как бы говорил этот взгляд.
- А почему уцелели вы?
Браккато пожал плечами.
- Я дал зверю понять, что воздерживаюсь от схватки. Он не возражал.
- На редкость сообразительный зверь, - заметил Гумилев.
- Я тоже так думаю. Вам повезло, что я оказался поблизости.
- Вам тоже, - сказал Гумилев. - Я могу включить вас в состав экспедиции.
- Что за экспедиция? - поинтересовался, прищурив серые глаза, итальянец.
Гумилев нашел в себе силы усмехнуться.
- А вам это важно? - хрипло проговорил он.
Итальянец тоже усмехнулся.
- Не очень. Я готов работать кем угодно, хоть чесальщиком спины, лишь бы поскорее унести ноги с этого проклятого Черного континента. Когда вы возвращаетесь в Россию?
- Через неделю.
- Мне это подходит, - кивнул итальянец. - А теперь пора двигаться в путь. До лагеря пять километров. Нужно успеть пройти их до заката, а ходок вы неважный.
- Ничего, справлюсь. Только помогите мне встать.
Браккато протянул Гумилеву руку, и тот, стиснув зубы, чтобы не застонать, поднялся на ноги.
Шли медленно. Вдали за спиной послышалось звериное рычание и вслед за тем визг и вой.
- Нашли гиену, - сказал, нахмурив брови, итальянец. - Сейчас начнется сражение. Хорошо, что мы успели уйти.
Николай Степанович шел, морщась от боли. Приглядываясь к Браккато, Гумилев пытался понять, знает итальянец что-нибудь или нет. Но загорелое лицо итальянца по-прежнему было непроницаемо. В конце концов Николай Степанович решился спросить напрямую.
- Господин Браккато, - обратился он к итальянцу, - я говорил что-нибудь в бреду?
- Да, - ответил итальянец и продолжил путь.
- Что же?
- Вы говорили стихами. Кстати, я видел тетрадку у вас за поясом. Но я ее не читал.
Гумилев нахмурился.
- Почему? - сухо спросил он.
- Во-первых, мне хватает и своих забот, - небрежно проговорил итальянец. - А во-вторых, я не слишком любопытен.
Несколько минут они шли молча. Первым молчание прервал Гумилев.
- Я расскажу, - сказал он. - Я был в племени «зверей». И записал их предсказания.
Браккато удивленно посмотрел на Гумилева.
- Вы с ними общались? - спросил он.
- Я участвовал в ритуале. Видел, как они вызывают духов… - Гумилев подозрительно прищурился на итальянца. - Вам смешно?
- Нисколько, - ответил тот. - За свою жизнь я видел множество чудес и ничему уже не удивляюсь. Хотя в данном случае я удивлен, - добавил он вдруг. -
