прав – читать по губам непросто.
Пожарный махнул рукой, словно прогоняя Харпер. Вылезай. Сам он боролся с застежкой ремня безопасности.
Харпер кивнула, вылезла с подгибающимися коленями на подножку, опустилась на дорогу. Потом разжала пальцы, сжимавшие ручку двери, и повернулась к обрушенной эстакаде; и почувствовала, как дух выходит из нее вон.
Задняя половина пожарной машины висела над пропастью. И наклонялась все больше. Стоило Харпер посмотреть на нее, как машина качнулась назад, передние колеса поднялись в воздух.
Харпер успела только охнуть. Она только собиралась выкрикнуть имя Джона, когда пожарная машина перевалилась через край, в пропасть, унося Пожарного с собой.
Харпер подбежала к краю рухнувшей эстакады и посмотрела вниз, туда, где заканчивались гроздья перекрученной арматуры с раскрошившимся бетоном между ними. Пожарная машина рухнула на корму и завалилась в сторону пассажирского сиденья. Со своего места Харпер не могла видеть, что происходит внутри кабины, не могла разглядеть Джона. «Фрейтлайнер» лежал вверх колесами. Что-то горело внизу; Харпер чувствовала вонь паленой резины.
Ее удержал на месте только шок, покалывание в каждом нервном окончании, в кончиках пальцев. «Все мертвы, – застучало в голове. – Все мертвы, все мертвы, Джон и Ник, Алли и Рене. Джон и Ник, Алли и Рене. Джон и Ник, Алли и Рене».
Горло саднило, и только теперь Харпер осознала, что кричит уже целую минуту, и заставила себя замолчать. Надо спуститься. Спуститься и посмотреть, что можно сделать.
Она повернулась и увидела Алли. У той лицо было залито потом, и она тяжело дышала после бега.
– Ты откуда? – спросила Харпер. – Как ты выбралась?
Харпер тупо посмотрела через плечо Алли. В полумиле от них трусил по обочине Ник и тянул за собой Рене.
– Мы и не забирались, – ответила Алли. – Не успели. Рене стащила нас в канаву, как только мы с Ником добежали до задних отсеков. И вы с Джоном уехали без нас. А где Джон? Где…
Алли попыталась обойти Харпер, чтобы заглянуть за край обрыва. Харпер ухватила ее за руку и оттащила, не дав посмотреть вниз.
– Не надо. Не хочу, чтобы Ник видел, и не хочу, чтобы ты видела. Оставайтесь здесь, пока я не позову.
Харпер хотела бежать, но дни ее пробежек завершились несколько недель назад. Она перешла на рысцу беременной дамы, придерживая живот. Преодолев ограждение, Харпер соскользнула по насыпи на своей большой беременной попе, хватаясь за кустики, чтобы затормозить.
Внизу проходило шоссе – на восток и на запад. Пожарная машина перегородила полосы, ведущие на восток. Горящее озеро разлилось по асфальту, и Харпер в ужасе подумала: «Бензин, разлился горящий бензин – все взорвется». Она перескочила через пламя и подошла к кабине.
Харпер посмотрела сквозь лобовое стекло – потрескавшееся и вдавленное внутрь. Джон повис, все еще пристегнутый к сиденью, голова склонилась на правое плечо, и кровь капала из-под волос и из носа. Но он был жив. Харпер видела, как вздымается и опадает его грудь.
Не видела она одного – способа достать Джона. Она слишком беременна, чтобы добраться до водительской дверцы, которая теперь смотрела в небеса. Харпер не могла разбить то, что осталось от ветрового стекла, без инструментов – да и боялась засыпать Джона осколками.
«Лестница», – пришла в голову мысль. Не та, большая, на крыше машины, а одна из маленьких, прикрепленных к отсекам.
Харпер снова перепрыгнула полосу огня (так что же горит? пахнет не бензином) и поспешила к корме машины. Все содержимое отсеков вывалилось, и Харпер осторожно шагала через перепутанные, как в игрушечном наборе, рукоятки топоров и ломы. В спешке Харпер чуть не наступила на кота и отшатнулась, когда он испуганно взвыл.
Харпер опомнилась и отступила на шаг. Мистер Трюфель уставился на нее, шерсть встала дыбом. Похоже, Рене увела от машины всех, кроме кота.
– Ох, это ты, – сказала Харпер, нагнувшись и протянув руку. – Господи, как же ты выжил? Сколько из девяти жизней потратил?
– Все до одной, – произнес Джейкоб, и лопата, разорвав дымовую завесу, ударила по коту, как крокетный молоток – по шару.
Мистер Трюфель, мертвый, со сломанной шеей, пролетел по воздуху и рухнул в кусты. Харпер завизжала и, отшатнувшись, села на задницу. Джейкоб двумя руками занес лопату над ее головой. Харпер начала отталкиваться каблуками, и лезвие лопаты вонзилось в мягкий асфальт между ее ног.
Харпер ползла задом прочь, по битому стеклу и камням. Пока Джейкоб раскачивал лопату, чтобы вытащить лезвие и шагнуть вперед, Харпер успела рассмотреть его. Правая рука почернела и напоминала кожицу пережаренного цыпленка. Трещины открывали розовое мясо, блестящее гноем. Правая половина лица тоже обуглилась, и волосы с этой стороны еще дымились. На дряблой шее чернел старый ожог в форме человеческой ладони.
Он шагнул вперед, медленно и неуклюже; от былой грации танцора не осталось и следа. Он заговорил грубым и невнятным голосом. В правом углу рта обожженные губы слиплись.
– Я был прав, когда говорил, что заболел из-за тебя, миладевочка, – сказал он. – Да, ты не заразила меня драконьей чешуей, у меня другая болезнь. Гораздо хуже. Жить с тобой – все равно что подцепить лихорадку. Такая женщина – сама по себе инфекция. Ты паразитировала на мне, как бактерия. Ты не представляешь, как мне хотелось выздороветь. Излечиться от тебя.
Он снова взмахнул лопатой, но Харпер успела оттолкнуться пятками. Штык лопаты разрезал туман, оставив за собой полоски дыма.
