– Он… он не выжил, Рене, – ответила Харпер. – Его… выбросило во время катастрофы. Очень жаль.
– А… – Рене моргнула. – А как…
– Джон? Он жив. Но ранен. Мне нужна помощь, чтобы вытащить его из машины.
– Да. Конечно. – Рене оглянулась на Алли, Ника и горящую женщину. – А это… это что?
– Она приехала с Джоном, – объяснила Харпер.
– А она… – начала Рене, сглотнула, облизала губы и попробовала заново: – А она… – Слова опять застряли в горле.
– Пламя старой любви, – сказала Харпер.
Рене подсунула ломик под отставший угол лобового стекла и выдавила его. Оно рухнуло на дорогу одним куском – звенящее одеяло из голубого армированного стекла, испещренное трещинами. Харпер и Рене втиснулись в кабину и оказались под Джоном, повисшим на ремне безопасности. Капля крови попала Харпер в правый глаз, и она какое-то время смотрела на мир словно через красное витражное стекло.
Вдвоем они попытались спустить Джона так, чтобы не ушибить, но когда его правая нога ткнулась в асфальт, глаза Джона распахнулась и из груди вырвался тонкий вскрик. Они оттащили его от разбитой машины. Рене пошла искать что-нибудь ему под голову и принесла «Подручную маму», которая отлично пригодилась в качестве подушки.
– Ох, – простонал Джон. – Моя нога… Что, совсем плохо? Я не вижу.
Харпер провела руками по его бедру, ощутив перелом через толстую резину пожарных штанов. Не похоже, чтобы кость прорвала кожу, и уж точно не повредила крупную артерию. В противном случае он не спрашивал бы про ногу. От потери крови он был бы без сознания или мертв.
– Можно кое-что поправить. Нужно поставить кость на место и наложить шину, и без анестезии будет больно. – Харпер пощупала грудь Джона. Он ахнул, зажмурился и вжался затылком в портплед. – Меня больше беспокоят ребра. Они снова сломаны. Я отойду, поищу что-нибудь для вашей ноги. – Она спиной почувствовала жар и поняла, кто стоит за ней. – Вот вам компания, а я отправлюсь на поиски.
Харпер поцеловала его в щеку, поднялась и отошла в сторону.
Сара сверкала над ним. Она опустилась на одно колено и заглянула ему в лицо; Харпер показалось, что она улыбается. Сказать точно было трудно: от лица остались только языки пламени. Когда Сара явилась в первый раз, она была саваном из белого огня с ослепительной сердцевиной. А теперь основным цветом стал темно-красный, и сама она стала ростом с ребенка, с Ника.
– Ох, Сара. Только посмотри на себя, – сказал Джон. – Держись. Мы соберем дров. Мы тебе поможем. – Он поднял руки, чтобы повторить на языке жестов.
Она покачала головой. Теперь Харпер была уверена, что Сара улыбается. Огненная женщина задрала подбородок – ветер развевал остатки ее волос – и посмотрела прямо в лицо Харпер; таким сонным взглядом сама Харпер глядела на пляшущий огонь. И потом Харпер показалось, что Сара подмигнула ей.
И погасла она разом. Огненная женщина исчезла с шипением углей. Тысяча зеленых искр взметнулась к небу. Харпер подняла ладонь, прикрывая глаза, и искры жалили ее – очень ласково, – падая на обнаженные руки, на лоб, шею и щеки. Харпер вздрогнула, но легкое покалывание уже прошло. Она вытерла щеки – на ладони остался жирный пепел.
Харпер потерла указательный и большой пальцы, глядя, как ветерок уносит бледную пыль; ей вспомнились слова, которые обычно произносят на похоронах, – про пепел к пеплу и что-то про надежду на воскресение.
Джон смотрел испуганными глазами, лицо покрылось потом и сажей. Он лежал без штанов. Правое бедро почернело и распухло – стало вдвое толще левого. Пухлые ладошки Рене обхватили ногу ниже перелома, Харпер вцепилась в бедро повыше.
– Готовы? – спросила Харпер.
Джон испуганно кивнул.
– Давайте уже покончим с этой средневековой медицинской процедурой.
Алли стояла в тридцати футах от них, но когда Пожарный заорал, она повернулась спиной и зажала руками уши. Кость издала дикий хруст, когда две половины встали на место; как будто кто-то провел кирпичом по школьной доске.
Именно Алли сообразила, как сделать волокушу, накрыв сложенными одеялами сегмент пожарной лестницы. Пожарного привязали, наложив на голени и таз резиновые жгуты. Еще один пошел на лоб. Только в этих местах жгуты не давили на сломанные кости.
Джон был уже без сознания, но дергался, шумно выдыхая и пытаясь потрясти головой. Харпер он показался очень старым, щеки и виски ввалились, лоб покрывали морщины. От его беспокойного безумного вида у нее щемило сердце.
Рене отлучилась и вернулась с картой дорог Новой Англии, которую нашла в бардачке «Фрейтлайнера» Джейкоба. Харпер изучила карту, положив на колени, потом объявила, что до Макиаса двести миль.
– Если сможем проходить по двадцать миль в день, – сказала она, – доберемся чуть больше чем за неделю.
Харпер ждала, что ее спросят, не шутит ли она.
Но Алли нагнулась, взялась за конец самодельной волокуши и выпрямилась. Голова Джона поднялась до уровня ее поясницы, лицо Алли превратилось в
