удачнинский мальчик, — сказал он хрипло, поставил Седрика на землю и наклонился, чтобы поцеловать его. Поцелуй был долгим и Седрик бережно взял в руки бородатое лицо Карсона, притягивая его к себе. Несколько хранителей поддержали пару одобрительными криками, которые заглушили скептическое бормотание среди наблюдавших пленников. Элис обнаружила, что улыбается как от радости за них, так и от того, с каким пораженным выражением на лице застыл Гест.
Она почувствовала легкий толчок локтем и повернулась, чтобы увидеть Лефтрина. Он предлагал ей взять его под руку, что она и сделала, положив руку на рукав его поношенного плаща. — Мы вроде бы собирались выпить чаю? — спросил он ее буднично. Она кивнула и простила ему торжествующий взгляд, который он метнул поверх ее головы на Геста. Они с Лефтрином сделали несколько шагов, прежде чем она обернулась. Гест стоял в одиночестве и смотрел им вслед.
— Как он? — спросил Рейн, сев рядом с женой. Он говорил тихо, чтобы не прерывать разговора в центре общей комнаты в банях. Странный выбор места, подумал он, но, по крайней мере, тут достаточно места. Все хранители и команда Смоляного, за исключенем Большого Эйдера и Беллин, собрались здесь. Рейн думал, было ли это беспорядочное обсуждение похоже на то, как начинался первый Совет Дождевых Чащоб. У каждого хранителя было свое мнение и каждый, казалось, был намерен высказать его вслух. Лефтрину и его команде тоже было что сказать.
Некоторые парившиеся в ванных драконы тоже остались. Рейн размышлял, действительно ли им было интересно, как человеческие существа улаживают конфликты, или они просто рассчитывали на легкий ужин, если в конце концов люди решат прибегнуть к казни. Спит вытянулся вдоль пленников, которые сидели одной группой на полу. Время от времени он вытягивал шею и принюхивался, как будто смаковал запах их страха. Золотой величественный Меркор компенсировал недостаток солидности меньших драконов. Присутствие драконов придавало смысл размеру помещения, так как люди и даже Элдерлинги казались слишком маленькими для такого огромного зала.
Малта взглянула на одеяльца у себя в руках. — Он немного поел. Он не спит. Кажется, что он слишком устал, чтобы сейчас есть или плакать.
— Тишина — это облегчение, — честно признался Рейн, а потом пожалел о своих словах. Она взглянула на него взглядом полным горя и он прочитал ее мысли. Очень скоро наступит вечная тишина. — Дай я подержу его немного, — сказал он, чтобы унять ее боль, и она передала ребенка с такой готовностью, что он понял, что она уже простила ему необдуманные слова. Младенец в пеленках был легче, чем неделю назад. Он терял вес, его глаза были тусклыми. Рейн начал машинально укачивать ребенка, взяв его на руки, от чего Малта слабо улыбнулась.
— Они добились каких-нибудь результатов?
Он кивнул. — Большая часть разговоров сводится к тому, что хранители соглашаются друг с другом и обсуждают, почему они думают, что они приняли правильное решение. Но для них это важный шаг. Я иногда забываю, насколько молоды большинство из них. В начале были жаркие споры. Они почти заставили меня улыбнуться. Некоторые, казалось, озвучивали мысли своих драконов. Лефтрин сказал несколько раз, что люди, а не драконы, должны решать судьбы человеческих существ. Не думаю, что это мнение было полностью принято, но оно охладило их пыл. Они скоро проведут окончательное голосование.
— Я думаю, что рабов освободят и позволят им решить, что они хотят делать. Лефтрин сказал, что в следующий раз, когда Смоляной пойдет в Трехог, рабы могут отправиться на нем бесплатно. А там уж им самим решать, что делать. Некоторые говорили о семьях, которые давным давно их потеряли. Другие кажутся ошеломленными неожиданной свободой. Им предложили остаться в деревне на другом берегу реки. Не уверен, что они полностью понимают, что им предложили. Мой калсидийский в лучшем случае на зачаточном уровне, к тому же порядком подзабыт.
Малта кивнула. — Как и мой. Из нас только Селден выучил язык нашего отца. Я думаю, он сделал это, чтобы произвести на него впечатление. Но не вышло, — ее взгляд затуманился, когда она задумалась о пропавшем брате. Рейн ждал. Через секунду она одернула себя. — Селдена нет. Как и Тинтальи. Думаю, в этом есть какой-то смысл, — она вздохнула, возвратившись в настоящее. — А остальные пленники? — Спросила она.
— С этим было сложнее. Лефтрин обвинил торговца Кэндрала в том, что он был частью заговора, чтобы убить драконов и продать их плоть Калсиде. Очевидно была еще женщина, торговец Свердин, которая тоже имела к этому отношение. Калсидийцы выбросили ее за борт еще до того как отплыть из Кассарика. Она скорее всего утонула. Некоторые хранители были за то, чтобы скормить Кэндрала драконам, но Лефтрин долго и горячо убеждал их, что Кэндрала нужно вернуть в Кассарик и представить его перед Советом. Он объяснил им, что если этого не сделать, то Совет никогда не признает коррупции в своих рядах. Кэндрал умолял сохранить ему жизнь и обещал сегодня же написать донос на всех, кто участвовал в этом деле. Очевидно, он приложил руку к тому, чтобы нанять нескольких охотников, которые участвовали в экспедиции Смоляного и пытались убить Релпду.
Она кивала в ответ на его слова, но он сомневался, что она действительно его слушала. Тем не менее он продолжал: — Калсидийцы утверждают, что их заставили прийти сюда, что их семьи держат в качестве заложников в Калсиде. Я нахожу это правдоподобным, но драконам трудно понять, что, возможно, они заслуживают пощады. Они пролили кровь дракона. Это отрицать нельзя. Есть еще члены команды кораблей. Некоторые говорят, что лишь выполняли приказы своих капитанов. Наверно, это неплохо, но по крайне мере один из капитанов предал торговцев.
— Есть еще двое торговцев из Джамелии, которые, кажется, просто оказались не в том месте не в то время, как и некоторые инвесторы из Удачного, которые считали, что совершают первый переход на их замечательных новых кораблях. Хранители не уступят корабли; эти судна, оказывается,
