Здесь ты ковала Серебро собственными руками.
— Я этого не помню, — сказала она решительно.
— Это не просто. Серебро было слишком ценно. Воспоминания о том, как работать с ним не сохранялись в камянях. Некоторые секреты слишком дороги, чтобы доверять их кому-то, кроме преемников мастерства. Эти секреты передавались от мастера его ученику. как Драконы прилетали, чтобы напиться из колодцев, поэтому их местоположение не могло остаться в абсолютной тайне. Как сохранялись колодцы из года в год было секретом гильдии.
Рапскаль внезапно взял ее за руку, Тимара чуть было не отпрыгнула от него. Он повел ее к двери, она была благодарна покинуть здание. Тут работала Амаринда. Теперь Тимара это знала, она вспомнила маленькую улочку, заполненную ремесленниками, как наяву. Не из камня памяти; в этой части города они не использовались. А из остатков воспоминаний о тех временах, когда она была Амариндой.
— У Рамоза была здесь мастерская. Он был скульптором. Помнишь? — голос Рапскаля стал холоднее.
Она взглянула на пустые оконные проемы — Я помню, — неохотно признала она. Кое-что еще всплыло в памяти. — Ты ревновал к нему.
Рапскаль кивнул. — Он был твоим любовником до меня. Мы даже однажды сражались. Это было глупо с моей стороны, не знать, что ежедневная работа молотком и резцом очень здорово наращивает у мужчины мышцы на руках.
Она отпрянула от этих воспоминаний. Слишком близко, подумала она, слишком близко к чему-то. Затем они завернули за угол и она очутилась в знакомом месте. Это была площадь с колодцем, в том же виде, в каком они ее оставили: балки уложены с одной стороны, сломанные механизмы — с другой, инструменты — с третьей. Экипаж судна провел несколько часов, работая над цепью. Рядом с краем колодца лежал отремонтированный отрезок цепи, его конец был прикреплен к обломку древнего столба, который когда-то поддерживал крышу колодца. Хеби тоже была здесь, тихо стоя в темноте. В Тимаре проснулся страх.
Почему мы пришлю сюда? — Спросила она, затаив дыхание.
— Так ты сможешь добыть Серебро. Так Тинталья сможет выжить. Так все драконы станут теми, кем им предназначено быть, так же как и их Элдерлинги. — Свет от медальона не достигал его глаз на открытом пространстве. Они были мерцающе-голубыми, как всегда, но серебристый блеск украшения превратил его лицо в призрачную маску. Она не узнавала его.
Он сказал мягко, но твердо: — Амаринда, ты должна спуститься в колодец. Ты единственная знаешь, как достать Серебро.
— Любовь моя?
Рейн сказал это так нежно, будто думал, что она могла уснуть. Она не спала. Не могла, не сумела бы, и, может быть, не заснула бы никогда. Она свернулась у головы драконицы, пристроив ребёнка на коленях. Её ладонь покоилась на ноздре Тинтальи, где она могла чувствовать медленное колебание воздуха, говорящее о том, что драконица продолжала дышать.
— Я здесь, — сказала она Рейну.
Он прижался к ней ближе.
— Я пытаюсь разобраться в своих чувствах. Когда я был мальчиком и Тинталья была смутным ощущением под землёй, заточённая в кокон из диводрева, я был очарован ею. Затем она практически поработила меня, и я возненавидел её. Я полюбил её, когда она помогла мне спасти тебя. И тогда она пропала и долгие годы мы не слышали ничего о ней и не чувствовали её.
— Я была также зла на нее, как и ты. За то, что она оставила на наше попечение молодых драконов, что пропала не сказав ни слова. За то, что отправила Сельдена только Са знает куда с тем, чтобы он не вернулся к нам. — Она погладила драконью морду и вздохнула. — Рейн, думаешь мой младший брат умер?
Рейн молча покачал головой.
Ночь прояснилась, облака разошлись, было уже не так холодно, как раньше. В воздухе чувствовалась весна. Луна и звезды над головой освещали ночь безучастные к мирским заботам. Элдерлинские плащи согревали их. Под ногами были твердые камни. Рядом с ней были ее муж, и их первенец, и дракон, который изменил их судьбу. Жизнь и смерть слились воедино в этом месте в беспорядочном клубке. Дыхание дракона обдавало их сына. Запах ее гниющих ран висел во влажном воздухе.
— Она все также невероятно прекрасна, — сказала Малта. Она хотела, чтобы ее голос прозвучал ровно. — Посмотри на эту чушую, каждая чешуйка — это произведение искусства. Тем более чудесными они кажутся, когда ты знаешь, что она сама потрудилась над каждой из них. Посмотри на эти вокруг глаз. — Она пробежалась пальцами по замысловатому серебряно-бело-черному узору, обрамлявшему закрытые глаза драконицы. — Никакому дракону не сравниться с ее величественностью. Молодая королева Синтара гордится собой, но ей никогда не быть столь синей, как наша Тинталья. Фенте и Верас просты как древесные змеи по сравнению с ней. Моя тщеславная красавица, ты имеешь полное право быть самодовольной.
— Это так, — признал Рейн. — Мне ненавистно думать, что она умирает вот так, сломленная и покалеченная. Так ужасно терять
