очень недовольна грубым куском выскобленной кожи, заменявшим разбитое окно, но Карсон с видом мученика уверил ее, что это лучшее из того, что он может сделать. Она хотя бы защищала от ветра и дождя.
Стол, который он соорудил, чтобы положить на него упавшую на пол карту был довольно грубым, но по крайней мере, спасал карту от неосторожных ног. Давнее падение разбило ее на части и некоторые из них раскрошились, но она была точно сориентирована относительно города и много раз помогала хранителям. Казалось Карсон не уставал изучать ее и продолжал настаивать, что она способна рассказать гораздо больше, чем они могли спросить. Тимару это не волновало. Она поднималась по бесконечным лестницам не ради карты, а ради вида.
Она смотрела вдаль поверх вечно изменяющейся местности. Сухая трава диких лугов, раскинувшихся за переделами города, позеленела. На деревьях распустились почки и покрытые лесами холмы оделись в новые цвета. Даже цвет реки, казалось, изменился. Теперь вода опеределенно не была угольно-серой как в Реке Дождевых Чащоб, хорошо известной Тимаре. Здесь, меж зеленеющих берегов, река казалась серебристо-коричневой.
Но Тимара вглядывалась в небо, каждый вечер пытаясь отыскать признаки возвращающихся драконов.
Она услышала звук шагов по каменным ступенькам и обернулась, чтобы увидеть, как Татс появляется на лестнице. — Что-нибудь видно? — приветствовал он ее.
— Только небо. Приходить сюда глупо, я знаю. С чего бы им возвращаться на закате, а не в любое другое время? — Она покачала головой. — Даже если бы они возвращались, скорее всего я бы увидела их с земли не позже, чем отсюда. Иногда кажется, что я должна волноваться, как будто то, что я за них волнуюсь, оберегает их и делает реальными.
Татс странно посмотрел на нее. — Девчонки мыслят необычно, — заметил он без задней мысли и подошел к окну, чтобы осмотреть мир снаружи. — Драконов нет, — подтвердил он, хотя необходимости в этом не было. — Интересно, они уже добрались до Калсиды? — Он перевел взгляд на панели, расположенные на откосах окон. Они были украшены таким образом, чтобы служить продолжением карты на стене. Он тщетно попытался разобраться в них. — Они ведь создали эту комнату по какой-то причине.
— Возможно, у них было много причин. Но, как говорит Карсон, мы не получим ответы, пока не узнаем, какие вопросы задавать.
Татс кивнул. Глядя на реку, он спросил: — Ты скучаешь по нему, не так ли?
Она задумалась, как ответить. — По Рапскалю? Да. Таллатору? Нет. — Она приложила руку к груди. Тревога сдавила ей сердце. Это ощущение становилось ей хорошо знакомым. — Татс, как ты думаешь, кто из них вернется к нам обратно? Рапскаль или Теллатор?
Он не смотрел на нее. — Не думаю, что теперь их можно разделять, Тимара. Я думаю, что теперь не стоит так о нем думать.
— Я знаю, что ты прав, — сказала она неохотно. Она говорила себе, что это неправда, что она никогда не станет думать о Рапскале и Теллаторе как об одном и том же человеке. Теперь она признала, что это так. Как и в случае с ее волнениями, она тщетно верила, что если будет думать о чем-то в определенном ключе, то это сбудется. Татс сказал что-то тихим хриплым голосом.
— Что?
Он прочистил горло и сделал глубокий вдох. — Я сказал, что я думал, что ты любишь Теллатора. Что он был любовью всей жизни Амаринды. Что этим влюбленным, не суждено разлучиться ни в прошлой жизни, ни в этой. — Он помедлил и, пытаясь избежать ее удивленного взгляда, прошептал. — Так мне объяснил Рапскаль.
Она подавила в себе гнев. После долгой напряженной паузы, она отрывисто спросила: — Рапскаль или Теллатор?
— А это имеет значение? — В его голосе звучало страдание.
— Да, — ее голос прозвучал увереннее. Потому что Теллатор — жестокий человек. И способен обмануть кого угодно, чтобы получить то, что он хочет. — Она отошла от Татса, чтобы выглянуть в другое окно. — В ту ночь, когда он попросил меня прогуляться с ним и привел к колодцу с Серебром… Рапскаль бы так не поступил. Я даже думаю, что Теллатор знал, что если Рапскаль спустится в колодец, то я последую за ним. — Она никому не говорила о своем последнем столкновении с Рапскалем. Даже не собиралась.
— Тимара, они теперь один и тот же человек.
— Вероятно ты прав. Но даже если Амаринда любила Теллатора, то я — нет. Я — не Амаринда, Татс. Я спустилась в колодец ради Рапскаля, а не ради Теллатора.
Он не ответил. Когда она обернулась через плечо, он молча кивал, глядя в окно. — Ради Рапскаля, — повторил он, как будто это что-то подтверждало.
Она приняла решение. — Прогуляешься со мной?
Татс посмотрел на нее. Дневной свет угасал, а город еще не начал светиться. Он недоверчиво пытался рассмотреть Тимару в сгущающейся в башне темноте, его собственное лицо оставалось в тени. Она подумала, что он спросит ее куда или зачем она хочет пойти. Но он не стал, сказав лишь: — Пойдем.
Казалось, что приближение вечера, всегда заставляет прираков города ожить. Когда они спускались, то прошли сквозь трех мальчиков-посыльных, взбегавших по ступенькам в развевающихся желтых одеждах. Тимара шагнула сквозь них, и только тогда задумалась, как странно было то, что это перестало быть странным.
