Человек поднял кулаки и двинулся на раба, который стоял ожидая.
Кто-то закричал. Над ними низко пролетел серебряный дракон и раб остался один. Гест мельком увидел тело, свисавшее из пасти дракона, до того, как тот взлетел над деревьями и пропал из вида.
Свет померк. А потом еще раз. Порыв ветра зашуршал высоким тростником вокруг нее. Тинталье удалось приоткрыть глаза. Она все еще спала. Зеленая драконица смотрела на нее сверху. СЛИШКОМ ПОЗДНО.
БОЮСЬ, ТЫ ПРАВА.
Она не видела золотого дракона. Он приземлился позади нее. Только теперь, когда его голова попала в поле зрения, она узнала, что он здесь. Он обнюхал ее, его черные глаза наполнились скорбью. ЗАРАЖЕНИЕ РАСПРОСТРАНИЛОСЬ СЛИШКОМ СИЛЬНО. ОНА НЕ ПОЛЕТИТ СНОВА. Он поднял голову. ПОЗОР НАМ, ЧТО ПОТЕРЯЛИ ЕЕ ТАКИМ ОБРАЗОМ. УБИТА ЛЮДЬМИ. НИ ОДИН ДРАКОН НЕ ДОЛЖЕН УМИРАТЬ ТАК.
Другие драконы собирались вокруг. Синяя королева, серебряный дракон, лавандовый дракон. Драконы. Настоящие драконы, способные летать и охотиться.
ДРАКОНЫ ОТОМСТИЛИ ЗА ТЕБЯ, ТИНТАЛЬЯ. Сказал ей золотой, так, словно мог слышать ее следующую мысль. ЛЮДЕЙ СУДИЛИ И ОНИ БЫЛИ НАКАЗАНЫ. НИКОГДА БОЛЬШЕ, НИ ОДИН ИЗ НИХ, НЕ ПОДНИМЕТ РУКУ НА ДРАКОНА. Золотой дракон посмотрел в небо. ТЫ ДОЛГО ВОЗВРАЩАЛАСЬ К НАМ. ВОЗМОЖНО ТЫ ПОТЕРЯЛА ВЕРУ В НАС, КАК И МЫ ПЕРЕСТАЛИ ВЕРИТЬ В ТЕБЯ. НО МЫ НЕ ОСТАВИМ ТЕБЯ ЗДЕСЬ. ТВОЯ ПЛОТЬ НЕ СГНИЕТ И НЕ СТАНЕТ ПИЩЕЙ ДЛЯ МУРАВЬЕВ И КРЫС. КАЛО ЗАБЕРЕТ ТВОЮ ПАМЯТЬ, СИНЯЯ КОРОЛЕВА. И ВСЕ МЫ ПРОНЕСЕМ НАШИ ВОСПОМИНАНИЯ О ТЕБЕ, СКВОЗЬ ВРЕМЯ. ТВОЕ ИМЯ И ТВОИ ДЕЛА НЕ БУДУТ ЗАБЫТЫ ДРАКОНАМИ.
Алый Элдерлинг выступил вперед. Она не видела его и не знала, что Элдерлинги снова пришли в мир. Она подумала о тех троих, которых начала создавать и почувствовала укол сожаления. Незавершенные, обреченные на смерть без ее длительного присутствия в их жизни. Алый Элдерлинг говорил: — …и памятник твоему величию будет воздвигнут в центре новой Кельсингры. Спасительница драконьего рода, первая королева нового поколения, оказавшая помощь Змеям, ты не будешь забыта, пока Элдерлинги и драконы существуют в этом мире.
Его хвалы согрели ее, но лишь слегка. Он не был певцом, как Сельден. Она подумала о своем маленьком драконьем-певце, всего лишь ребенке, в то время, когда она заявила на него свои права и поняла, что скучает по нему. Спой мне, Сельден. Сколько бы времени тебе не осталось после моей смерти, пой о своей драконице и своей любви к ней.
Где-то в отдалении, ей показалась она услышала его ответ, полный сочувствия звук далекой струны, созвучный аккордам ее собственного сердца. Она закрыла глаза. Хорошо было знать, что драконы будут кружить над ней, наблюдая за ее смертью, а так же знать, что ни один маленький зверек не подберется к ней, пока она лежит умирая, что ее память не станет пищей для личинок и муравьев. Все что она узнала в этой жизни, все чему научилась сохранится, в каком-то смысле. Было бы лучше, если бы ей удалось отложить яйца, если бы она умирала зная, что в один жаркий день ее потомки змеи выберутся из своей скорлупы и поползут по берегу, начав период жизни морских Змей. Так было бы лучше, но это во всяком случае была неплохая смерть для любого дракона.
Хранители проснулись в городе покинутом драконами. Ни один дракон не выходил из бань, сверкая в весенней заре. Ни один не спускался на площадь, поднимая ветер. В отсуствии драконов город стал казаться огромным, пустым и чересчур большим для людей.
Татс вздрогнул, когда Тимара постучала в дверь, чтобы разбудить его. Если бы она не пришла, он скорее всего проспал бы дольше. Но он поднялся и спустился вместе с ней, чтобы насладиться чашкой горячего ароматного чая и ломтиком корабельного бисквита с джемом. Странно насколько вкусными ему показались такие простые лакомства, стоило остаться без них на некоторое время. В середине завтрака Тимара поставила свою чашку и наклонила голову набок: — Есть новости от Фенте?
Татс закрыл глаза и мысленно потянулся к своей маленькой вздорной королеве. Но почти сразу снова открыл их. — Мне кажется, она все еще летит. Интересно, как далеко они направляются. Чем бы она ни была занята, она полна решимости и не хочет, чтобы ее отвлекали. — Он кивнул ей. — А Синтара говорила с тобой?
— Не напрямую. Она редко говорит со мной, когда ее нет рядом. Но я почувствовала что-то вроде трепета волнения. Хотела бы я знать, что происходит.
— Я бы сказал, что боюсь узнать это, — признался Татс. — То, как они сорвались отсюда, было пугающе. Столько ярости.
— И Рапскаль был очень странным, — осторожно добавила Тимара.
Татс взглянул на нее. — Он все еще мой друг, — сказал он. — Не думай, что не можешь говорить со мной о нем. Мне кажется, что он провел в камнях памяти больше времени, чем кто-либо из нас, и теперь это сказывается. Когда он вернется, надо будет сесть и поговорить с ним об этом.
— Боюсь, может быть слишком поздно. Он искренне верит, что Элдерлинги должны жить именно так, он с головой ушел в воспоминания тех, кто умерли задолго до нас.
— Может быть, — Татс допил остатки чая и неохотно посмотрел на несколько не развернувшихся листиков на дне чашки. — Но я не отсуплюсь не попытавшись.
