— Как и я, — призналась она, а потом улыбнулась ему. — Татс, — добавила она откровенно, — ты хороший человек. Мой отец когда-то сказал мне это о тебе. «Кремень», так он выразился. Теперь я понимаю, что он имел в виду.
Ее слова взволновали его больше, чем любое признание в любви. Он почувствовал, что лицо горит несвойственным ему румянцем.
— Пойдем. Давай спустимся к колодцу и поглядим, что там можно сделать.
Он не слишком удивился, увидев, что Лефтрин и Карсон уже были у колодца и обсуждали как добраться до Серебра. Карсон был практичен. — Кажется, осталось не так много обломков, преграждающих путь. Отправь вниз кого-нибудь с топором, крюком и тросом. Если преграду не удастся поднять, то ее можно просто разрубить, чтобы она упала вниз.
— Кого отправить? — спросил Лефтрин так, как будто считал, что не найдется глупца, готового спуститься туда. — Этот затор ниже, чем предыдущие. Там внизу холодно и темно, хоть глаз выколи.
— Я бы ни за что не полезла в эту черную дыру, — проворчала Тимара, содрогнувшись.
Татс был практически уверен, что именно по этой причине он вышел вперед и сказал: — Я могу это сделать.
Они спустили его вниз с топором, веревкой и корабельным фонарем. Лефтрин сам затянул на нем снаряжение, которое они приспособили для этого дела, и не сказал ни слова против, когда Хеннеси проверил все завязанные им узлы. — Лучше перебдеть, чем недобдеть, — пробормотал он, отчего у Татса похолодело в животе.
Спуск занял целую вечность. Самым сложным было позволить себе свободно повиснуть на конце веревки. Он прислушался к звукам тяжелой балки и прикрепленного к ней блока, когда они приняли на себя его вес, и начался его сопровождаемый скрипом спуск. Они опускали его медленно, фонарь в левой руке освещал практически гладкие черные стены; стыки между обработанными камнями, из которых состояли стены колодца, были практически незаметны. Его правая рука сжимала удерживавший его трос, он, казалось, не мог его отпустить, хотя и знал, что трос надежно прикреплен к его снаряжению.
Голоса его друзей стали похожи на отдаленный птичий гам. Круг света над головой стал меньше, а звук натягиваемого троса громче. Ремни впились в него. А он опускался все ниже и ниже.
Когда Татс достиг образовавших затор бревен, круг света над головой превратился в колодец полный звезд. Это сбивало его с толку. Он прокричал наверх, что достиг затора и перенес вес тела, встав на толстую доску. Татс почувствовал, что трос, поддерживавший его, обвис, а потом внезапно снова натянулся. Повиснув в невесомости над доской, он почувствовал себя марионеткой. — Дай слабину! — кринул он и услышал, как спорят отдаленные голоса. Потом они уступили и Татс, стараясь удержать равновесие, встал ногами на затор. Он опустил вниз фонарь, чтобы поставить его на доску.
Его отправили вниз с дополнительной веревкой, привязанной к его снаряжению. Первоочередной задачей было отвязать ее. Это оказалось на удивление не просто сделать, потому что руки Татса быстро замерзли. Он справился с веревкой, однако от него потребовалось немало мужества, чтобы встать на колени, наклониться вниз и обвязать веревкой бревно, на котором он стоял. Бревно было массивным, толщиной в обхвате не меньше его тела и чуть длиннее, чем ширина колодца. Он завязал веревку тем узлом, на котором настоял Хеннеси, а потом проверил его прочность, дернув изо всех сил. Узел выдержал.
Потом он отполз на коленях на верхний край бревна, достал топор, прикрепленный у бедра, и начал рубить. Возникшая вибрация сначала показалась ему интересным явлением, а потом превратилась в раздражающее гудение в коленях. Дерево было сухим и твердым и застряло крепко, как пробка в бутылке. Даже осознавая все риски связанные с тем, чтобы встать в рост и рубить бревно под ногами, он жалел, что при нем нет топора потяжелее с длинной рукоятью.
Он потратил большую часть утра, разбирая этот последний барьер в колодце. Он вынужден был остановиться, чтобы согреть свои руки под мышками и потереть онемевшие колени. Только его элдерлингская туника отгоняла холод. Кончики же его ушей и носа горели.
Наконец бревно под его ногами начало тихо потрескивать. Хоть он и знал, что страховка готова принять его вес, он закричал от страха, когда опора внезапно ушла у него из под ног. Короткий кусок деревяшки упал в темноту, длинный же, повис и раскачивался привязанный к тросу, певшему под его весом. Сам он болтался рядом, лишь ненамного выше. Он вцепился в тросы обеими руками и ему стало стыдно, когда он понял, что в панике бросил свой топор. Мгновением спустя, его уже тащили наверх так быстро, что он даже не успевал упираться ногами в стены, чтобы поймать равновесие.
Его перетащили через ограждение колодца с таким рвением, что содрали кожу с голеней. Большой Элдер подхватил его и обняв, чуть не переломал ребра, от облегчения, что он уцелел. А следующим, кто сжал его в объятиях, оказалась Тимара и он посчитал, что пережитый ужас стоил того, чтобы почувствовать что она так близко прижалась к нему и услышать ее шепот: — О, Са, благословенна будь. Ох, Татс, когда ты закричал, я подумала, что мы потеряли тебя.
— Нет. Я просто испугался, вот и все. — Сказал он над ее головой, все еще держа ее в объятиях. Она была такой теплой под его замерзшими руками. — Теперь, когда мы вытащили это последнее бревно, путь открыт и мы можем отправляться за серебром.
Хеннеси и Тилламон только что прибыли, чтобы сменить Большого Элдера. Татс с удивлением понял, что прошла полная рабочая смена, с тех пор как Хеннеси отправил его в шахту. Старший помощник легко опустился на колени и уставился в колодец. — Он даже глубже, чем я думал. Сначала нужно поднять эту старую балку, а потом убрать с дороги бадью. — Он поднялся с кривой усмешкой. — Пора на рыбалку, ребята
