– Кто тебе сказал, что это дневник?
Проклятье!
– Что?
– Все говорили – книга. И только ты назвал это дневником.
Я пялился на него.
– Он у тебя, правда? – сказала тень.
Я поглядел на Келлза. Тот смотрел на меня пристально, не отрываясь. И мне показалось, что он едва заметно покачал головой. Я еле засек на расстоянии шага.
Я снова посмотрел на тень в плаще.
– У меня его нет, но я думаю, что знаю, где он.
– Уверен, что знаешь, – отозвалась тень. – А теперь ступай и найди его.
– Зачем?
– Что?
– Тебе он зачем? – спросил я. – Почему я должен отдать его тебе, а не кому-то еще?
Капюшон долго изучал меня, потом сказал:
– Я не отчитываюсь перед шестерками.
Перед шестерками?
– Пошел к такой-то матери! – зарычал я.
Келлз не успел меня остановить. Я шагнул вперед, подхватил бокал со свечой, обогнул стол и оказался напротив ходячего плаща.
– Хватит игр, – сказал я и дернул за капюшон, одновременно приблизив свечку. – Если ты думаешь… о Ангелы!
Капюшон не поддался. Ткань смялась в руке, но сам он не шелохнулся, словно я вздумал тягать обернутую материей кирпичную стену.
Хуже прочего был мрак под капюшоном. Он не рассеялся на свету. Напротив, серо-черная пелена дрогнула и двинулась ко мне, меняя очертания и клубясь, словно будучи глубже, чем вмещало одеяние. Мне показалось, что я различил подбородок, кончик носа, но я не знал наверняка. Мне почему-то было ясно, что эту тьму не одолеть даже моим ночным зрением.
У меня перехватило дыхание, а сердце ухнуло в пятки.
Человек в плаще не шелохнулся и вообще не отреагировал. Он прошептал слово – так тихо, что я не расслышал. Затем я полетел через комнату, и в ушах моих звенела чужая сила. Я врезался в стену, рухнул ничком и остался лежать.
Я слышал голос, меня кто-то трогал, не получая ответа. Я хотел отозваться… но не мог сосредоточиться. В тот миг я не сумел бы и моргнуть.
Меня усадили в кресло. Я ощутил на лице влагу. Это помогло. Сначала стало легче моргать, потом шевелиться.
Затем появилась боль. Я было застонал, но взял себя в руки и скрипнул зубами. Черта с два я доставлю ему такое удовольствие!
Я поднял голову. Келлз бегал вдоль стола, мечась между гневом и скорбью. За ним в большом хозяйском кресле сидел человек в плаще.
– Достаточно объяснений? – осведомился он.
Объяснение плащу, тьме, магии, реакции Келлза было одно, и оно мне не нравилось.
Я знал об участии Серого Принца, но не учел, что все, что указывало на одного, могло означать и двоих. В конце концов, они отслеживали друг друга. А этот мог быть только одним Принцем. Черт, да он же и не скрывал своей личности, а я, тупица, не обратил внимания.
– Тень! – каркнул я. – Ты гребаный Тень!
Капюшон склонился – Серый Принц согласно кивнул.
– Именно так.
22
Значит, Серый Принц – собственно Серый Принц. Гаже не бывает. Разговаривает со мной. Паскудство.
А второй, с Железным Деганом заодно, был по другую сторону фронта и поддерживал Никко. А мы, простые Кенты, оказались между молотом и наковальней.
Паскудство вдвойне.
– Ладно, – сказал я тихо. – Я впечатлен.
Голос у меня дрожал, и я надеялся, но не слишком рассчитывал на то, что Тень расценит это как признак усталости.
– Ты так и не ответил на мой вопрос: зачем тебе дневник?
Келлз перестал расхаживать у стола, но я даже не посмотрел в его сторону. Мой взгляд был прикован к подвижной тьме под капюшоном Тени.
– Ты задолжал мне ответ, – сказал я, подавшись вперед.
– Я задолжал тебе? – отозвался Тень.
