одежде. Он окинул хмуро-подозрительным взглядом сидевшую в караулке компанию и осведомился:
– Почему мне не доложили, что на станции – посторонние с Поверхности?
– Это кто тут посторонний? – неподдельно изумилась Существо. – Я, что ли? Ну, ссспасссибо тебе, Добрый Э-эх!
– Я не о тебе! – отмахнулся вошедший, ничуть не смущенный ее исполненным сарказма шипением. Взгляд его остановился на Марке, и скавен еле удержался, чтобы не вздрогнуть. – А вот об этой неизвестной мне личности мутантской наружности! Кто это и что он тут делает?
– Это человек, которому очень нужна помощь, – спокойно отозвалась Мартиша. – Ему необходимо вызволить своего друга, попавшего в беду на Ганзе. Но, поскольку мы с ним, как ты только что выразился – «личности мутантской наружности», да еще и без документов, то на станции Ганзы (а конкретно – на Курский «треугольник») нам ходу нет. Вот мне и пришлось обратиться за помощью к своим друзьям и коллегам.
Она выдала весьма пространную улыбку и закончила:
– Кстати, на ловца и зверь бежит – потому что я как раз собиралась идти с этим вопросом к тебе.
– Илья Иваныч, – вступил в разговор Сарф. И Марк наконец сообразил, что к ним пожаловал сам комендант станции. – Все в порядке, мы совершенно не против помочь другу нашей коллеги. Дашь добро на рейд вне графика?
– А дела станции, значит, побоку? – Зотов неприятно сощурился и совсем перестал нравиться Крысу. – С каких это пор сталкерские ресурсы станции используются в личных целях, а меня об этом ставят в известность лишь в самый последний момент?
Недоступ и Сарф одновременно открыли рты, чтобы высказать что-то возмущенное, но их прервал громкий шипящий звук, внезапно раздавшийся в небольшой комнатушке. Присутствующие вздрогнули и начали оглядываться – кто тревожно, кто – с удивлением и недоумением.
Издавшая этот звук Мартиша неторопливо отлепилась от стены, к которой прислонялась спиной, и каким-то слишком плавным жестом отбросила назад свои многочисленные косички.
– Дела ссстанции, говоришшшь? – в голосе ее послышались уже знакомые Марку глубокие горловые нотки. – Дела ссстанц-сссии?..
Присутствующие притихли – видно, уже были знакомы со смертельно опасной второй сущностью своей бывшей одностанчанки.
Существо снова выдохнула – с тем же шипением, но уже гораздо тише и спокойнее.
– Видит бог, как я не хотела поднимать эту неприятную мне тему, – с расстановкой начала она. – И никогда бы не подняла, но… Но, видимо, придется!.. Илья, ответь мне, пожалуйста, на такой вопрос, – внезапно обратилась она к Зотову. – Я хоть раз просила что-то взамен тех передач с хабаром, что все эти годы оставляла у герм? Или за отваживание зверья от наших сталкеров во время их рейдов на Поверхность? Или за недавнюю помощь им в поиске и доставке оружия против Зверя (и не моя вина, что оно не пригодилось)?
– Нет, не просила… – вынужден был признать комендант.
Мартиша кивнула.
– Правильно. И вовек бы не попросила – если бы речь шла только обо мне. И ты это знаешь. И это знают все остальные на станции. Ужасно не люблю заводить меркантильные речи о долгах и обязательствах, но… «Улица» задолжала мне, Илья! ОЧЕНЬ крупно задолжала! И не только мне! Ты вот тут говоришь о делах станции… Эта станция пошла на поводу у не умеющей делать ничего более полезного, чем выдавать сомнительные и невнятные «пророчества», шарлатанки. И, не дрогнув, отправила на смерть одну за другой несколько ни в чем не повинных девочек. И ты, Илья, как комендант, как лицо, облеченное властью, никак не помешал этому, не пресек творящееся зло. Но Кора когда-нибудь домяукается, и эта же станция, которая сейчас смотрит ей в рот, утопит, как паршивого котенка, и ее саму – дай только срок! Так что не говори мне за дела станции, Илья! И уж тем более – не попрекай меня тем, что я-де пренебрегаю ими ради своих личных интересов! Нет здесь ничьих личных интересов, Илья! Станция серьезно провинилась! Как раньше говорили – виновна перед богом и людьми. И сегодня, видимо, пришло время платить по счетам. Время исправлять зло или равнодушие – добром. И потому – в счет оплаты этого долга – я прошу… нет – требую! Требую от станции и лично от тебя, Илья, как от ее главы, содействия в том, чтобы помочь вот этому мальчику вытащить его друга из рабства на Ганзе!.. Ай, да хрен с ним даже – с содействием! Хотя бы не мешайте!..
В караулке наступила гробовая тишина. И, судя по реакции окружающих на Мартишину отповедь, такого от нее просто никто не ожидал. Видимо, сирена и правда никогда не заикалась о какой бы то ни было плате за свои услуги… и вот теперь ее, кажется, допекло.
– Делай, что считаешь нужным, – наконец обронил Зотов и развернулся, чтобы уйти. – Мешать не буду. Миша, добро на рейд даю, разрешение на выдачу оружия возьмешь, как обычно, у секретаря. Удачи.
Дверь за Зотовым закрылась, после чего все, находившиеся в караулке, дружно выдохнули.
– Ну ты, блин, даешь, подруга дней моих суровых! – почти восхищенно покачал головой Ливси. – Сколько лет с Большого Бадабума тебя знаю, но до сих пор не подозревал в тебе таких талантов по укрощению строптивых должностных лиц! Однако, круто ты его!..
Мартиша в ответ бросила на него короткий косой взгляд и болезненно поморщилась. По ее лицу было видно, что ей ужасно не по себе от устроенной «сцены».
– Ладно! – Сарф поднялся и одернул жилетку-разгрузку, надетую поверх свитера. – Все это лирика, а время – деньги. Раз таможня дает добро – пошли собираться, мужики. Но перед выходом надо будет как следует продумать легенду для этого Мазюкова и всех прочих. Чтоб не слишком залупался и отдал нам мальчика без ненужных вопросов и проволочек. – Тут он внезапно подмигнул все еще настороженному и ждущему очередных неприятностей Марку. –
