выручили. Неудобные, тяжелые, безразмерно огромные, мне из-за этого много чего пришлось на ноги накрутить, к тому же один чуть-чуть протекает. Но со всем этим можно смириться, ведь носки и штанины остаются сухими.
Самой трудной оказалась первая половина пути, когда преодолевали лиственные перелески. Местами приходилось брести прямиком через грязь, потому что густые кусты подступали вплотную, не оставляя места на обочинах.
Еще раз спасибо сапогам, даже в них нелегко передвигаться по этому болоту. Правда, тряпки неудобно разболтались, очень скоро я натру ступни, и приходится шагать осторожно – цепкая грязь регулярно пытается оставить меня без обуви.
Спасибо, конечно, Доку, но мог бы отыскать обувь поменьше. В такой сапог обе мои ноги свободно поместятся, будто для великанов делали.
А я точно не великан.
Вот и подъем начался, эту горку помню и потому зашагала быстрее. Знаю, что наверху мои мучения закончатся.
Ну вот мы и дошли.
Присев на поваленную сосну, начала стаскивать сапоги, довольным голосом заявив:
– Док, так уж и быть, разрешаю тебе немножко отдохнуть.
Стащив с плеч винтовку и ружье, он прислонил их к дереву, присел рядом, покосился на меня и спросил:
– Зачем ты разуваешься?
– Это ужасная обувь. Неженственная. Нам не рекомендуется такое носить.
– Шли всех лесом, ты ведь сбежала от них, ты теперь сама решаешь, что тебе можно носить, а что нет.
– Но я не хочу носить некрасивую обувь.
– И чем ты теперь грязь месить собираешься? Кроссовками?
– Дальше грязи нет.
– Вообще нет?
– Ну, если сильно захотеть, найти, конечно, получится. Но я не хочу ее искать. Тут песок до самого домика, так что можешь тоже переобуваться.
– И куда потом сапоги девать? Места нет ни в сумке, ни в рюкзаке, в багажник велосипеда теперь не засунешь. Твои еще куда ни шло, а у меня вообще болотники.
– Оставим здесь.
– Любишь же ты вещами разбрасываться – сперва велики оставила, теперь сапоги. Реально разоримся с такими привычками.
– Нужно будет, еще найдем. Тут всего полно, кроме патронов и споранов, это ведь Улей, он почему-то не любит дарить нам много патронов, а спораны мы должны добывать сами.
– Элли, там что-то пробежало.
– Где?! – подобралась я, спешно завязывая шнурки.
– Где-то на подъеме, где мы только что прошли. Среди деревьев промелькнуло. Не похоже на человека, люди так резко не ходят.
Плохо. Очень плохо. Если в Улье кто-то быстро пробирается по твоим свежим следам, это почти катастрофа.
Или даже не почти.
Дальше, куда ни глянь, тянется сосновый лес. Чистенький, с рыхлой песчаной почвой, усеянной сухими хвоинками, просматривается на сотни шагов. Деревья молодые, тонкие, за такими не укрыться.
В общем, бежать с нетренированным спутником или спрятаться не получится.
– Готовься, придется разбираться, – напряженно бросила Доку, оглядываясь в поисках удобной для боя позиции.
А вот и она – ровная чистая полянка за обочиной, на ней нет ни кустиков, ни крупных упавших веток, только хвойная подстилка с там и сям разбросанными сосновыми шишками. Даже травы нет, из растительности лишь с десяток крохотных белых цветочков на длинных и тонких почти незаметных стебельках.
Не самое красивое место, чтобы встретить здесь свою смерть, но могло быть и хуже. Достаточно вспомнить грязь, из которой мы только что выбрались.
Здесь ее нет вообще – уже плюс.
Зараженные не знают жалости, если ты ступил на их территорию, готовься к тому, что в любой момент можешь умереть. Мы во всем зависим друг от друга, и вся наша жизнь – соревнование.
Кто дольше продержался, тот и победил.
Если нас выследил мертвяк из желтой части классификационной шкалы и он одиночка – шанс есть. Если дорос до фиолетовой, нам не придется долго мучиться. Что бы я ни делала, как бы ни старалась, силы слишком несопоставимы.
Блин, всего-то и нужно один, а лучше два патрона к тяжелой винтовке – они бы изменили расклад сил. Своим новым зрением вижу, что мертвяк заявился без компании, но он странный, его овал вытянут по горизонтали, а не по вертикали. Он будто ползет, но ползать с такой скоростью невозможно,
