Поехавший вперед и отсутствовавший около часа разведчик вернулся и тут же подбежал к своему обезьяньему военачальнику, чтобы доложить обстановку. Беседа между ними длилась не более нескольких секунд. Подняв украшенный перьями посох, вождь Апекс воскликнул:
– Враги едут на север, чтобы встретиться с нами! Устроим им жаркий прием!
– И отправим их в объятья их волосатых прародителей! – отозвался один из воинов.
Больше не было никаких боевых кличей. Племя продолжило ехать в молчании. На лицах воинов застыло суровое выражение.
– Какие шумные, – съязвил Алан.
– Говорят, индейцы Америки произошли от монголов, – сказал Питер. – Чингисхан и всадники его Золотой Орды тоже славились тем, что шли в бой молча.
Два отряда отказались в пределах видимости немногим севернее входа в долину – там, где над валявшимися под лучами утреннего солнца трупами горилл со снятыми скальпами уже жужжали мухи.
Подняв руку с открытой ладонью, Апекс подал своей колонне бесшумный знак остановиться. Завидев своего грозного врага, Урко сделал то же самое. Без дальнейших приказов обе стороны выстроились в ряд по бокам своих предводителей. Каждый смотрел на противника, но не предпринимал никаких враждебных действий.
Глаза Апекса, лишенные всякого выражения, казалось, просверливали насквозь глаза Урко. Ветер, в котором чувствовался запах винограда, шевелил перья величественного военного головного убора вождя. Наконец Апекс заговорил:
– Тебе запрещено входить в Долину виноградников. Развернись и уходи.
– Мне дан приказ захватить двоих людей и беглеца-шимпанзе, – сухо ответил Урко.
– Они под моей защитой.
Не мигая, Урко некоторое время смотрел в одну точку, словно бы обдумывал значение этих слов.
– Я не могу уклониться от приказа, брат обезьяна.
– Я тебе не брат.
– Нет. Ты отступник, что весьма прискорбно. Никогда не думал, что увижу, как горилла настолько опустилась. Учить людей скакать на лошадях… Возглавлять их, как будто они тебе ровня…
Апекс ударил кулаком по своей обнаженной груди.
– Что значит опуститься? Ты простой солдат. Я великий вождь!
– Ты безумец, Апекс. И твое безумие пустило в твоей голове такие глубокие корни, что его уже не вырвать. Теперь мне это ясно.
– Ты оскорбил великого вождя Последнего племени, – повысил голос Апекс. – За это я сниму с тебя скальп.
– Я не буду драться с тобой, брат.
– Не называй меня так! – прорычал Апекс.
Спрыгнув на землю, он схватил прикрепленный к седлу томагавк, и, ведя за собой коня в поводу, побежал рысцой навстречу к всадникам-гориллам. Ни одной искры страха не промелькнуло в его глубоко посаженных глазах – лишь одна жесткая решимость.
Урко продолжал сидеть в седле. Он поднял руку в знак предупреждения своим гориллам.
– Не стрелять! – скомандовал он.
– Но сэр, – возразил один солдат, – он же идет за вашим скальпом!
– Я выстрелю первым в того, кто откроет огонь по этой горилле. Это мои дела, не ваши. Мы пришли за людьми, ничего более.
Обезьяны-всадники подчинились, хотя их глаза с беспокойством забегали, а пальцы потянулись к спусковым крючкам. Во влажном воздухе пахло трупами обезьян. Ни одна из горилл не хотела этим утром присоединиться к их числу.
Вождь Апекс преодолел половину расстояния до генерала Урко, в то время как его воины распределились полукругом, держа в руках длинные луки, наложив на них стрелы и нацелившись в грудь гориллам.
Один солдат беспокойно прошептал другому:
– Их гораздо больше, чем нас.
– Мы погибнем, если не будем осторожны. Пусть начинают первыми.
Двигаясь странной походкой, свидетельствовавшей о том, что его действительно учили ходить люди, вождь Последнего племени неожиданно остановился, увидев, что путь ему преградил всадник – человек.
– Постой, – сказал Алан Вердон.
– Не бойся, Белоглазый, – выпалил Апекс.
– Нельзя проливать кровь без необходимости, – осторожно предупредил его Вердон.
Подняв руку с томагавком, Апекс сердито прорычал:
– Эта безобразная горилла понимает только силу! Я покажу ему, что такое настоящая сила и чем она пахнет. Его собственной кровью!
