— Передайте конани, что вернулся маг, и вернулся с благими вестями! Чудовище, разорявшее Ору, мертво! Мне холодно, и я устал, так что открывайте, пока я не вынес эти тщедушные створочки ко всем ахогам, и вас вместе с ними!
Это заняло некоторое время, но в конце концов врата Карденвига приоткрылись. Тобиус вошел в пределы стен вместе с человеком, парящим на веревке, и медленно зашагал меж горящих жаровен к каменному чертогу, купаясь в благословенном тепле. Вокруг собралось много стражей, много воительниц при оружии, которые следили за Тобиусом. Они выбегали из казарм, на ходу натягивая шубы поверх кольчуг, и громко переговаривались.
Пройдя под кров чертога, магистр обнаружил, что его никто не встречает, поэтому он сложил свой груз на один из пустующих столов, обновил целительские чары и уселся сам.
Тепло из огненного «бассейна» проникало во все мышцы, расслабляя их, пыталось столкнуть усталого путника в сон. Прошло больше получаса, пока не соизволила появиться старуха. Она проковыляла к столу, опираясь на позвякивающий посох, недобрая и раздраженная, как обычно.
— А это что за доходимец?
— Мой предшественник.
— Почти подох. Добей его.
— Добей его… добей… И монахи, и шаманы — вы все как сговорились, ахог вас задери! Мы так не делаем!
Старуха хмыкнула, задумчиво пожевала губами-тряпочками.
— Зверь мертв?
— Мертв. Больше не появится.
— Значит, теперь мы должны помочь переправить его в Вестеррайх.
— Нет, это больше не нужно. Оказалось, что это был орфанг.
Белая Бабушка недовольно сморщилась, с подозрением косясь на южанина.
— Их тысячу лет не видели!
— Их? Вы хотя бы помните, что
Орза пристукнула посохом по каменному полу, и Тобиус ощутил касание мороза у себя на щеке. Пришлось немедленно сменить тон — все же не с равным он говорил, а с колдуньей более опытной и сильной.
— У этого полутрупа на ноге пальцы с перепонкой, — заметила она.
— Бывает. У меня вот кошачьи глаза. Дар порой накладывает отпечаток.
— Он — оборотень!
— Возможно…
— Оборотень! Для него смерть милосерднее жизни!
— Опять! Это уже не вам решать, почтенная Орза, — твердо проговорил южанин. — Он — маг Академии, и он будет жить либо умрет по воле наших старшин, а уж они-то никогда не спустят вам такого «милосердия».
Старуха громко хмыкнула и поковыляла к трону, будто предчувствовала появление конани. Йофрид вошла в зал решительным быстрым шагом, облаченная в песцовые шубы и куртку из бельковых шкурок[50] тончайшей выделки. На стройной талии ее звенел пояс, набранный из серебряных колец и медальонов, на нем висели ножны с мечом. Тонкая золотая диадема с голубоватым камнем перехватывала волнистые кудри на лбу конани, часть волос она заплела в две косы, которые покоились на высокой груди.
— Итак?
— Он убил зверя, — проворчала волшебница.
— Он? Правда? Может быть…
— Это он. Все остальные подохли.
— Может, хоть кто-нибудь остался? — Полные губы девы-воительницы капризно покривились. — Орза, посмотри, какой он худой!
— Доходимец и заморыш, да, но он не со Стигги и не с Эриге. А еще маг. Это отпугнет остальных.
Тобиус ощутил, что происходит нечто очень неправильное, опасное, что-то, что касается его, но без его ведома или дозволения. Он решил, что нужно немедленно вмешаться.
— Госпожа моя, позвольте заметить, что…
— Тебе не разрешали говорить!
— Прошу прощения.
— Встань, когда я к тебе обращаюсь!
— Может, и реверанс для вас изобразить?
— Что ты сказал?
— У меня на руках едва живой собрат, я дико устал, мне все еще холодно, я голоден, и я не понимаю, почему я должен стоять! Я — магистр! Какого
