Щучка закатила очи, видать, речь этакую она слышала не в первый раз.
— А чего родителю для кровиночки хочется? Чтоб жила в покое и достатке…
— Я не хочу…
— А тебя, дура, не спрашивают. Пасть заткни и сиди тихо.
В Щучку полетела уже не куриная кость, но полновесная монета, которая ударила наглой девке аккурат в лоб. И единственное, о чем Еська пожалел, что удар этот был не настолько силен, чтобы лоб треснул.
Девка поморщилась.
— Так вот, Рудый… ты у нас парень холостой… с этою… как его там… пырсктивою…
— Перспективой, — поправила девка, лоб потирая.
— Во-во, с нею самою… мордой хорош, что кот на выгуле… в милости царское… чем не жених.
Сперва Еське подумалось, что Безликий шутит.
Конечно.
Шутит.
Не всерьез же о том…
— А у меня девка заневестилась. В самом соку… эй ты, шалава, скинь кафтанчик, покажи товар мордой.
Девка нехотя, но подчинилась. А от взгляда, которым она одарила Еську, ажно икнулось. Не прокляла бы… с этакой станется. Без кафтана она была еще более страшной, чем в нем. Из ворота драной рубахи выглядывали острые ключицы, полы расходились, и виднелся впалый, посеченый шрамами живот.
Еська закрыл глаза, чтоб не видеть этакого счастья.
— Что, не нравлюся? — шипящим голосом поинтересовалась девка. — Ты мне тоже…
— Ничего, — ответил Безликий со смешочком. — Стерпится — слюбится… ты, Рудый, не спеши морду кривить. Девка — огонь. Лупи почаще, чтоб знала хозяйскую руку, и будет тебе крепкое семейное счастие, как о том жрецы бают…
Он определенно сошел с ума.
Он…
В прорезях маски глаз не различить, да и темно.
— А заодно уж приглядывай, чтоб не прирезала ночью. С нее-то станется…
Девка потянулась за кафтаном.
— Вона, прежнего-то женишка живо на тот свет спровадила. Уж не знаю, чего там они не поделили…
Щучка губу закусила, крепко, до крови.
А ей происходящее нравится еще меньше, чем Еське. Если так, то… быть может, выйдет договориться? Безликому-то золото без надобности, а вот ей, глядишь, и пригодится.
Или не золото.
Матушка на многое способна и в малой просьбе не откажет.
И если так…
— Хорошо, — произнес Еська, хотя простое это слово далось ему с трудом.
— От! — Безликий хлопнул по колену. — Знал я, что Рудый наш — хлопец мозговитый… скоренько разберется в выгоде своей. И упорствовать не станет. Упорствовать тут глупо…
Мелькнуло что-то перед самым носом да и вошло в дверь заклятую ножом острым. По самую рукоять вошло. Еська лишь сглотнул.
А ведь всего-то предупреждение.
Не всерьез даже, забавы ради… если б всерьез, то не в дверь полетел бы ножичек, но в плечо. Аль в ногу. Аль еще куда, чтоб с болью, но не досмерти.
— И не обманет старика… это ж совсем совести не иметь надо, чтоб пожилого человека в заблуждение ввесть…
По спине холодок побежал.
Только отвечать Еська не стал — себе дороже… как-нибудь да сладится потом.
— Но раз согласный, то и тянуть нечего… эй ты, сходи за нашим… от Рудый, прям в слезу вгоняешь. Была у меня дочка, а тепериче и сынок появится… чтоб вам обоим… чего сидишь? Пшел, сказано… — Безликий шикнул на нищего, и тот кубарем скатился с табурету. Поскакал на одной ноге, вместо второй была деревяшка, которая о пол стучала как-то очень уж громко.
Еська не разглядел, когда и где нищий сгинул. Оно и понятно, пусть и надежна туманная тропа, пусть и хранит много секретов зачарованная дверь, а все одно не в крысиной натуре одним ходом жить. Иные найдутся.
