— Интересно стало, что ты взамен попросишь.
— А если ничего не попрошу?
Такого не бывает. Или?
— Кто ты?
— Мор.
— Что тебе надобно…
Мягкий смех. И холод по спине. И слова.
— Мы, кажется, уже говорили, что надобно тебе. А я… я просто могу исполнить твое желание.
— Ничего не попросив взамен?
— Хочешь, клятву принесу? На крови? — Мор отступил вбок. Ереме не было нужды поворачиваться, чтобы видеть его. Серое пятно, а не человек.
Может, и вправду не человек?
— И в чем поклянешься?
— В том, что проведу обряд разделения сутей, как то сказано в книге. И что не попрошу взамен ничего…
— И что не причинит тот обряд вреда ни мне, ни братьям…
Снова смех. И такой легкий, будто родничок по камням бежит… не мужской… или все же? Под маскою любой прятаться может.
— В этом клясться я не стану.
— Почему? — Ерема все же повернулся. Неудобственно это — искоса за собеседником наблюдать. — Присядь, раз уж беседу беседуем. Или боишься?
— Разумно опасаюсь…
…и вновь почудилось нечто до боли знакомое.
— …твои братья… несколько резковаты. Никогда не знаешь, что выкинут.
— Ты и с ними…
— А то как же. Я со всеми говорил, но только ты пожелал беседу продолжить. — Мор все же отодвинул тяжелое кресло. — Прочие… кто боится, кто… видит не то, что есть… кто… не суть важно.
Ерема кивнул.
Может, и вправду не важно. Главное, что не у него одного тайна появилась. Выходит, каждый из них… нет, не солгал. Просто промолчал. И Емелька, который всегда все по правилам делает и тем втайне гордится, хотя гордость холопу ни к чему. И Егор с его непробиваемой уверенностью, что боярская кровь его над прочими ставит… и даже Лис… его душа, его половина… смолчал.
— Обидно? — спросил Мор, голову склоняя.
— Нет. Да. Немного.
Ему нет нужды врать.
— Но если думаешь, что обиды будет довольно, чтобы нас рассорить…
— Ссорят тех, кто дружен. — Мор присел.
Библиотечные кресла неудобны, верно, для того, чтобы студиозусы, коим посчастливится в обители знаний работать, преисполнялись уверенностью, что для степени ученой надобна не только ясная голова, но и железная задница.
— А вы разве друзья? Или вот братья, как вас учат? Нет, вы случайные попутчики, связанные чужою волей…
В этом имелась своя правда.
— Ты к ним привык, но дай вам свободу, и разойдетесь. Добре, если станете вспоминать друг друга.
— И все-таки…
— И все-таки, — эхом повторил Мор. — Та клятва, которую ты желаешь, слишком… расплывчата в своей формулировке. Обряд не причинит вреда тебе и твоим братьям? Но что есть вред? И не будет ли вредом вернувшиеся к Елисею способности менять свой лик? Сам посуди. — Мор сцепил пальцы, тонкие и бледные, паучьи какие-то. — Допустим, он не устоит перед желанием убивать. И убьет. И смерть эту не получится скрыть даже царице… расследование… охотники… и как результат — смерть твоего брата.
Ерема нахмурился.
Нет, притворством будет сказать, что он не думал о таком исходе. Думал. Всю седмицу. И потом еще одну. И снова… он почти утратил остатки сна, которые были, пытаясь понять, как поступить правильно.
Не знал.
Оставить все как есть? Им с Лисом плохо. И Лис сходит с ума. И, возможно, не только он, просто со стороны оно заметней, а себя Ерема не видит.
— И вот, логически размышляя, эта смерть будет итогом обряда. То есть я, совершив его, причинил Елисею зло. Или тому, кого он убьет. Вы ведь
