И вот теперь Шеннон уже начинала соглашаться со своими родителями.
«“Хранилище” значит для меня больше, чем моя семья, больше, чем мои друзья».
– Послушайте, – сказала она, – я должна работать до пяти часов, и я буду работать до пяти часов. Бейте меня, ругайте, наказывайте – как вам угодно. Но домой я вернусь только тогда, когда закончится моя смена. И тогда мы обо всем поговорим. – Она посмотрела отцу в глаза. – Договорились?
К ее удивлению, родители согласились – хотя в первую очередь благодаря матери, а не отцу. Казалось, отец хочет что-то возразить, хочет заставить ее прямо сейчас снять форменную одежду и выйти вместе с ним из магазина, но он все-таки согласился подождать до вечера и неохотно последовал за матерью.
Шеннон повернулась к сестре.
– Спасибо! – с чувством произнесла она. – Ты меня спасла.
– Ага, – пробормотала та. – Так как насчет четвертака?
2
Вечером родители снова взялись за Шеннон.
Та позвонила незадолго до пяти вечера и объяснила, что ее сменщица, которая должна была работать с пяти до девяти, заболела, и ей придется ее заменить. Когда Шеннон и Саманта вернулись домой, Билл играл в Интернете в шахматы со Стритом, и к тому времени, как он вышел из программы, встал из-за компьютера и пришел в гостиную, сестры уже успели укрыться каждая в своей ванной.
– Дай им немного передохнуть, – предложила Джинни. – Они только переступили порог.
– У них был весь вечер. Мы и так слишком долго откладывали этот разговор. Пришло время устроить семейный совет.
Из ванной Шеннон сразу же прошла к себе в комнату и закрыла за собой дверь. Родители подождали, дав ей время переодеться, но она так и не спустилась к ним, и в конце концов они постучали к ней в дверь и вошли в комнату.
Шеннон лежала в кровати, погасив свет, и делала вид, будто спит.
Билл щелкнул выключателем.
Шеннон натянула одеяло на голову.
– Я устала, – пожаловалась она.
– Меня это не волнует, – сурово заявил Билл. – Мы должны поговорить.
Вздохнув, Шеннон откинула одеяло и уселась в кровати.
– О чем?
– Как это о чем? Ты сказала, что хочешь устроиться на лето на работу, и я согласился. Поставив одно-единственное условие: чтобы ты не пошла работать в «Хранилище». И как ты поступила? Ты устроилась именно в «Хранилище» и солгала мне.
– Я не лгала…
– Ты сказала мне, что будешь работать у Джорджа. Разве это не ложь?
Шеннон молчала.
– Почему ты солгала? – с укором спросила Джинни.
– Не знаю, – пожала плечами Шеннон.
– Больше ты не будешь работать в «Хранилище», – решительно объявил Билл.
Шеннон ничего не ответила.
– Я требую, чтобы ты уволилась. Завтра же.
– Я не могу, – тихо промолвила она.
– Ты должна уволиться.
– Нет, она ничего не должна.
Обернувшись, Билл увидел в дверях Саманту. Она стояла подбоченившись, расставив ноги, в одной просвечивающей насквозь белой ночной рубашке.
– Шеннон приняла на себя определенные обязательства. И должна их выполнять.
Сделав над собой усилие, Билл оторвал взгляд от своей старшей дочери. Первым его побуждением было сказать Саманте, чтобы она оделась, но он не хотел показывать ей, что обратил внимание на ее вид.
Сквозь тончайший материал отчетливо проступали соски и лобковые волосы, и Билл смутился. Полового возбуждения не было, но помимо воли он видел свою дочь в сексуальном свете, и не знал, что сказать и как себя вести.
Джинни не стала ходить вокруг да около.
– Черт побери, что на тебе надето? – воскликнула она.
– Ночная рубашка, – с вызовом ответила Сэм.
