американский дух предпринимательства. Они сокрушались по поводу закрытия маленького магазина на углу, жаловались на безличность больших корпораций, на неумолимость крупного бизнеса. Но когда дошло до дела, они предпочли удобство отменному сервису, а низкие цены – качеству.
Теперь не было и речи о верности, о духе взаимопомощи.
Город встал на сторону «Хранилища», на сторону Ньюмена Кинга и его корпорации стоимостью в миллиарды долларов.
Отвернувшись от местных предпринимателей.
Таких, как Дуэйн.
Он понимал, что все определялось точкой зрения. Если бы он сам был только потребителем, то, возможно, поступил бы в точности так же. И все же Дуэйн испытывал возмущение, сталкиваясь с таким недальновидным и эгоистичным подходом.
Дуэйн прежде не задумывался над тем, какое это агрессивное слово.
Оно порождало у него в сознании образ ненасытного чудовища, пожирающего все на своем пути, единственной целью, самим смыслом существования которого является потребление всего и вся.
Уставившись в окно, Дуэйн поймал себя на том, что мысленно напевает старую песню Рэнди Ньюмена «Важны только деньги». И действительно, важны
Дуэйн покачал головой. Времена изменились. Двадцать лет назад – да что там, десять лет назад на богача, потратившего миллион долларов, чтобы избраться на выборную должность, посмотрели бы с недоверием и подозрением. Но в 1992 году город подавляющим большинством проголосовал за Росса Перо[30]. Люди или купились на его образ «простого человека» и поверили, что у этого миллиардера с ними больше общего, чем у двух его соперников, или прониклись уважением и восхищением к его огромному состоянию.
Дуэйн подозревал, что на самом деле имело место второе.
Идеалы этой долбаной страны стремительно менялись.
Проклятие, после того заседания городского совета к нему на стоянке подошла какая-то разъяренная пожилая женщина и обозвала его обструкционистом.
– Такие люди, как вы, – с жаром произнесла она, – пытаются остановить прогресс и разорить наш город!
Дуэйн предположил, что под прогрессом она понимала закрытие его магазина и разорение делового центра Джунипера.
Потому что именно это и должно было произойти.
Отойдя от окна, Дуэйн вернулся за прилавок и провел следующий час, листая музыкальный каталог и просматривая список компакт-дисков, которые он не сможет заказать, после чего прошел в подсобное помещение, чтобы разогреть себе на ужин вермишель быстрого приготовления.
Расписание на дверях гласило, что магазин работает с 10 утра до 10 вечера, но уже в половине девятого Дуэйн понял, что можно закрываться. За предыдущие десять часов никто не зашел в магазин, и было очевидно, что теперь уже точно никто не заглянет. Особенно если учесть, что на улице уже стемнело.
Дуэйн выглянул в окно. Все остальные магазины уже закрылись, и на всей Главной улице только у него еще горел свет. Городские власти так и не удосужились поставить фонари, и если раньше это не имело особого значения, особенно пока еще работал «Купи и сэкономь», теперь Главная улица напоминала город-призрак. Вздохнув, Дуэйн запер на два замка заднюю дверь, убрал деньги из кассы в сейф и погасил весь свет, кроме тусклой дежурной лампочки прямо над прилавком. Выйдя из магазина через переднюю дверь, он запер ее за собой.
И, обернувшись, увидел цепочку рослых мужчин, перекрывших ему путь к его машине.
У Дуэйна екнуло сердце, в груди разлился холодок страха. Однажды в Чикаго на улице на него напала банда, и тогда его спасли только нож в кармане и своевременное прибытие двух полицейских машин. И вот сейчас на него снова стремительно нахлынуло то ощущение безысходности, которое он испытал, окруженный уличными бандитами. Фигуры не делали никаких угрожающих жестов, они вообще не двигались и не издавали никаких звуков, однако было что-то устрашающее в их одинаковых позах, что-то агрессивное в том, как они перегородили дорогу к машине.
Дуэйн попытался не обращать на них внимание, но не смог, подумал было о том, чтобы обойти их, однако ему не хотелось показывать свой страх. Фигуры были в одинаковых черных дождевиках – длинных плащах из блестящего материала, более темного, чем ночные тени, но при этом каким-то образом отражающего свет.
Дуэйн не мог сказать, зачем они надели плащи – дождя не было и в помине, – и выбор одежды казался не только странным, но и угрожающим.
Дуэйн сделал шаг к своей машине.
Фигуры дружно шагнули ему навстречу.
– Эй, – сказал он, – что вы задумали?
Ответа не последовало.
Ни слова, ни восклицания, ни смешка.
Только тишина.
