Искореженные каркасы остальных лежали теперь среди тел своих жертв. Провода, будто кишки, тянулись по мостовой. Одного из роботов накрыло оторванным конусовидным носом старого космического корабля.
– Ничего не изменится, – ответил Танос. – Люди по-прежнему будут требовать вторжения. Даже если вы согласитесь напасть на Гемитею…
– ЕСЛИ, И КОГДА Я СОГЛАШУСЬ, ОНИ ПОДЧИНЯТСЯ.
Голос был сродни удару током. Танос с трудом смог сохранить спокойствие.
– ОНИ ОТПРАВЯТСЯ В ПОХОД, – продолжал Высший Разум. – А ПОТОМ ИХ БУДУТ ЖДАТЬ ВСЕ НОВЫЕ И НОВЫЕ ПОХОДЫ.
Фэй-Дор удостоил Таноса презрительной улыбки.
– Думаешь, ты первый глупец, кто осмелился поднять восстание?
– КРИ НИКОГДА НЕ СДАЮТСЯ. НИКОГДА НЕ ОСТАНАВЛИВАЮТСЯ. НИКОГДА НЕ СВОРАЧИВАЮТ СО СВОЕГО ПУТИ. Я ЭТО ЗНАЮ.
Потайная дверь в каменной стене со скрежетом вернулась на место, преградив путь внутрь солнечным лучам.
– ИБО Я И ЕСТЬ КРИ.
Танос понял, что Высший Разум прав. Он переоценил себя. Недовольство крийских солдат своим руководством готово было породить революцию, и пробуждение Часовых казалось отличным планом для начала гражданской войны.
Вместо этого кри сплотились.
– Ты знал, – прошептал Танос Высшему Разуму. – Ты все спланировал заранее.
В ответ в резервуаре лишь булькнула жидкость.
– Ты меня использовал, – покачал головой Танос. – И Гамору тоже.
Он взглянул на голограмму. Последний Часовой еще стрелял во все стороны лучами из глаз, но и он уже спотыкался, кренился от полученного урона. На земле и в воздухе его окружали кри.
Танос расправил плечи, и, бросив последний взгляд на Фэй-Дора, зашагал к выходу.
– Вы об этом пожалеете, – произнес он. – Однажды ваша Империя падет.
– ЭТО В ПРИРОДЕ ВЕЩЕЙ.
Путь к выходу казался бесконечным. С одной стороны, Танос опасался, что дверь окажется заблокирована. С другой – ожидал, что в любой момент ему снесут голову протонным лучом.
Наконец, он оказался у двери. Та открылась без помех. Прибавив шагу, он вышел наружу. Последним, что он услышал, был голос Высшего Разума.
– УСТАНОВИ СВЯЗЬ С КОСМОПОРТОМ. Я ДОЛЖЕН ОБРАТИТЬСЯ К НАРОДУ.
Дверь со свистом закрылась за его спиной. В узком коридоре стояли лишь двое синекожих охранников, проводивших Таноса взглядом до лифта.
К его облегчению, в лифте никого не оказалось. Основные силы были брошены на оборону космопорта. Танос нажал кнопку, и лифт поехал вниз.
Прислонившись к стенке, Танос лихорадочно думал. Кри обратились против него, Фал-Тар наверняка погиб. Даже Орден теперь не станет поддерживать его. «Я просчитался, – подумал он. – Захотел всего сразу, а в итоге остался ни с чем».
Грудь пронзила острая боль, и он схватился за украшенную зелеными планетами гимнастерку. Его настигла неожиданная догадка: «Я же теперь смертный. А у смертных бывают… эти, как их? Инфаркты?»
Лифт остановился на одном из этажей, и внутрь вошел инвалид в старой ветеранской форме.
Танос едва обратил на него внимание. Зажмурившись, он ждал, что боль стихнет. «Я Танос, – думал он. – Я по-прежнему Танос. Мое тело и разум подчиняются мне. Меня так просто не сломить!»
Боль отступила. Он продолжал массировать грудь, пока ему не полегчало. Не инфаркт. Просто нервный спазм.
В голове прояснилось, и заработал инстинкт самосохранения. Необходимо было убраться живым с этой планеты. Высший Разум не стал ему препятствовать, но никто не мешает ему подослать убийц позже. На помощь Ордена теперь рассчитывать не приходилось, от Гаморы тоже стоило держаться подальше.
«Ничего, я справлюсь, – подумал он. – Надо только раздобыть корабль и начать все заново».
Ветеран потянулся к нему. Танос грозно посмотрел на него. Ноги инвалида не шевелились, передвигался он на костылях. Из шеи торчали провода, как у квантовых механиков. В горло был вмонтирован синтезатор речи.
– Отвали, – рявкнул Танос. – Мне нечего тебе дать.
Опершись всем весом на один костыль, инвалид схватил Таноса за шею и развернул, а второй костыль прижал ему к горлу.
Механический голос прошипел в ухо Таноса:
– Терен-Сас.
Танос сопротивлялся, но освободиться не мог. Шею крепко обвили холодные кибернетические кабели, и он мог лишь сдавленно кряхтеть.
– Не узнаешь? Это я,
