с золотым галицким львом, этот же лев красовался также на некоторых щитах и накидках витязей.
Романа, подъехавшего к лагерю, окликнул часовой, но, узнав княжеского сына, вытянулся по струнке и пропустил внутрь. Княжич въехал, осматриваясь вокруг. Лагерь был огромен, тут размещались сразу два полка, остальные были в двух соседних лагерях, которые находились в прямой видимости друг от друга. Атаковать лагеря по отдельности не представлялось возможным – до соседнего частокола можно было достать стрелой. Роман вспомнил картины из летнего похода на Кощея: лагерь большого войска, улыбающиеся воины и Иван-царевич, вечно пьяный и веселый князь Рогволд, серьезный Святослав, добрые и мудрые богатыри – все это встало перед ним как наяву… Но княжич тут же отогнал от себя эти мысли. Надо найти отца.
Даниила Галицкого Роман обнаружил возле избы в самом центре лагеря. Рядом с князем Даниилом стоял одноглазый Лютополк, он внимательно слушал, что говорил ему князь, то и дело кивая в знак согласия. Роман поежился: он побаивался грозного воеводу, но показывать это на людях было нельзя. Он спешился и подошел к отцу.
– Здравствуй, батюшка, – поздоровался княжич.
– Мой дорогой сын, – голос князя был тих и спокоен, как всегда, – как я рад тебя видеть. Все ли прошло успешно?
– Да, отец, – Роман поклонился, – наши воеводы сообщили, что смогут набрать еще два полка к весне. Кузни работают не переставая, войско будет снаряжено хорошо.
– А на границе с Белым королевством тихо?
– Тишь да гладь, – успокоил отца Роман. – Говорят, король Сигизмунд совсем плох. Королевич Казимир движется к столице, собирая по дороге верные отряды шляхты, но медленно.
– До весны не начнут, – согласился Даниил. – Пройдем в избу, надо поговорить.
Лютополк удалился, не забыв сверкнуть своим единственным глазом на Романа.
В княжеской избе хорошо натоплено, внутреннее убранство же скромное: кровать, печка, большой стол и скамьи вокруг него, на столе разложены карты и какие-то свитки – обычная походная обстановка. Даниил всегда чурался роскоши, он не любил пышных украшений и показного веселья.
Роман снял теплый кафтан и рукавицы, повесив их на сучок в прихожей, и прошел в горницу. Они так и не поговорили с отцом после битвы: нужно было срочно доставить несколько посланий назад в княжество, а также позаботиться о сборе новых полков. Поэтому Роман в спешке отбыл в Галич, и вернуться удалось только сейчас.
– Ну как тебе обстановка? – начал разговор Даниил, присев на скамью напротив Романа.
– Лагерь выглядит хорошо укрепленным, дозоры в порядке: меня несколько раз проверяли секреты и дозоры по дороге, враг не подберется легко.
– Я не об этом, я про общую ситуацию.
Роман замешкался, обдумывая, что ответить. Наконец он произнес:
– Все выглядит так, что мы победили.
– Вот как? – все так же спокойно произнес Даниил. – И кого же мы победили?
– Ивана-царевича, Святослава Черниговского и других князей, – пояснил Роман, – тех, кто был против нас.
– Они разве были против нас? – Серые глаза отца смотрели изучающе. – Вы же вместе уходили, в едином войске.
– Ты понимаешь, о чем я, – рассердился Роман, – ты же не зря мне дал с собой пузырек мертвой воды и распорядился, чтобы я был готов к разным неожиданностям.
– Я понимаю, о чем ты, – вздохнул Даниил, – только вот ты не понимаешь, о чем я. Пока не понимаешь. Не сердись, сын. Я действительно победил, но совсем не там и не в том, о чем думают другие.
– Я не понимаю, – честно ответил Роман.
– И это мы поправим, – спокойно ответил галицкий князь. – Ты все поймешь со временем, и многое – прямо сегодня.
Роман с удивлением взглянул на отца – не шутит ли, но тот был, как всегда, спокоен.
– Позволь вначале показать мне, где я действительно победил. – Палец князя ткнулся Роману прямо в грудь, Даниил выразительно посмотрел на сына и произнес: – Вот здесь я победил.
Роман непонимающе взглянул на своего отца. Тот, видя недоумение сына, задал наводящий вопрос:
– Скажи, что ты чувствовал, отравляя наших славных богатырей?
– Погано я себя чувствовал, – признался Роман.
– Иначе и быть не могло, – кивнул Даниил, – но все-таки сделал.
– Ты – мой отец, – ответил Роман.
– Верно, – кивнул, соглашаясь, Даниил, – все верно, я твой отец, неулыбчивый и скупой на ласку и доброе слово, кажущийся холодным, но отец. А они такие дружелюбные, такие сильные и мудрые, добрые и отважные. И при этом – чужие тебе. И когда перед тобой встал выбор, ты выбрал правильно, взглянув в самую суть, а не на внешнюю оболочку. И в этот самый момент, когда ты, мой сын, сделал этот выбор – я одержал самую главную победу, о которой только мечтал.
