она протопала вниз по лестнице, как слон, ее мысли смешались в кучу. Спустившись, она не пошла в гостиную, откуда доносились звуки музыки и взрывы смеха, а толкнула входную дверь.
Снаружи было даже темнее, чем она ожидала, хотя на крыльце горел свет.
Фостер стоял, облокотившись на перила, и с кем-то шептался.
Таня, дрожа в легком летнем платьице, смотрела на Фостера широко распахнутыми глазами, ловя каждое его слово.
– А потом, – сказал Фостер, жестикулируя своими длинными руками, – я отобрал у него мяч и… – Он обернулся и увидел Гиллу. – Эй, детка, как дела? С тобой все в порядке?
Таня посмотрела на нее, как на страхового агента, прервавшего их ужин.
– Слушай, Фостер, – с запинкой проговорила Гилла. – Что такое клевета?
– Что? – Он выпрямился, вид у него стал встревоженный. – Извини, Таня, ладно?
– Конечно, – надулась Таня и ушла внутрь.
Гиллу трясло – от холода? Или изнутри?
«Лжец! Он не имел права!»
Фостер снова спросил:
– Как ты?
– Клевета. Что это такое? – повторила она.
– Не знаю. А что?
– Я думаю, что это ложь, очень плохая…
«Он негодяй, и его подхалимы тоже негодяи… Обнаружив змеиное гнездо – разве не надо уничтожить его?!»
– Я просто об этом подумала, понимаешь?
Мысли метались у нее в голове со скоростью урагана.
«Разве можно такое простить?!»
Фостер подошел и положил руку ей на плечо, глядя в глаза:
– Гилла, кто клевещет? На кого? Ты можешь объяснить мне, что происходит?
Ощущение его теплой ладони на плече слегка привело ее в чувство.
– Черт, да тут холодно!
С лицом Фостера происходили какие-то странные и забавные метаморфозы – он явно боролся с собой, а потом распахнул объятия:
– Давай! Иди сюда! – сказал он.
Моргнув от удивления, Гилла сделала шаг в его объятия.
И почти сразу перестала дрожать. Они постояли так несколько секунд, во время которых Гилла думала: «Что это?» Должна ли она тоже его обнять? Они по-прежнему друзья? Он просто пытается ее согреть, потому что она замерзла? Или… или она ему нравится?
Ну конечно, она ему нравилась, ведь он почти каждый день тусовался с ней и Кэши во время обеда в школе. Парни постоянно подкалывали его за это. Но нравилась ли она ему в «этом» смысле? И нравился ли он ей?
Что ей теперь делать?
И что, кстати, насчет этого странного внутреннего голоса, который вдруг появился у нее?
– Гилла?
– Да?
– Можешь теперь слезть с моей ноги?
Гилла засмеялась и почувствовала по рту легкий привкус вишни.
Она сошла с несчастной ноги Фостера и прижалась головой к его плечу, хихикая.
– Ох, Фостер. Почему ты просто не сказал, что тебе больно?
Фостер тоже хихикал высоким от смущения голосом.
– Честно говоря… я не знал, как себя ведут в таких ситуациях… не знал, что сказать или сделать… ну все такое.
– Я тоже.
– Не то чтобы я многих девочек так обнимал. В смысле…
Теперь Гилла отступила, чтобы получше его видеть:
– Серьезно? А как насчет Тани?
Он выглядел смущенным и слегка мрачным.
– Готов поспорить, ей бы это точно понравилось. Она милая, правда? Только…
