– Да ладно! Ты выдумываешь!
– Нет! – Гилла вскочила с места, выдирая свои волосы из рук Кэши. – Если не собираешься мне верить, то не надо и спрашивать, о’кей?
– О’кей, о’кей, я тебе верю! – Кэши пожала плечами, вскидывая руки с видом поражения. – Старые добрые скользкие черви… это так приятно, когда они… – она потянулась вперед и быстро скользнула руками вверх-вниз по обнаженным рукам Гиллы, – ползают по тебе! – И она засмеялась своим идеальным смехом, звучавшим словно маленькие колокольчики.
Гилла вдруг обнаружила, что тоже смеется.
– Ну, так она говорит!
– Ладно, ладно. Что еще она говорит?
Сначала Гилла не ответила. Она была слишком занята освобождением волос от косичек, взбивая их руками обратно в курчавое черное облако.
– Я прямо так пойду на вечеринку, ладно? Я соберу их сзади банданой – и пусть они торчат. Так проще всего. Я никогда не буду выглядеть как ты, Кэши. Уже никогда.
В старших классах все, кто тусовался вместе, выглядели похожими друг на друга. Худенькие гламурные девочки тусовались с худенькими гламурными девочками. Готы зависали за школой и делились друг с другом сигаретами с гвоздикой и черной помадой. А толстые девочки тяжело переваливались под ручку с такими же толстыми девочками. Сколько еще Кэши будет с ней близка?
Отворачиваясь, чтобы не видеть свое вспухшее, словно беременное, тело в зеркале, она осмелилась взглянуть на подругу. Кэши покусывала нижнюю губу с сокрушенным видом.
– Прости, – сказала она. – Я не должна была смеяться над тобой.
– Все в порядке.
Гилла достала из ящика ватный шарик, окунула в холодный крем, начала стирать с лица косметику. Она решила оставить только подводку на глазах. По крайней мере у нее красивые глаза, большие, карие и искрящиеся. Она пробормотала, почти про себя, неизвестно даже, слышала ли ее Кэши:
– Она говорит, что ей нравится тянуться вверх и расти навстречу свету.
– Пока, мам!
Гилла и Кэши выскочили из дома через переднюю дверь.
Гилла закрыла ее за собой, остановилась на пороге, сделала глубокий вдох и повернулась лицом к вишне.
Добрая половина веток была мертва, а оставшиеся были корявыми и уродливыми, словно издевались над пышным весенним убранством новых зеленых листьев. Вишня, скрючившись, торчала в саду словно пугало, прямо посередине, между домом и тротуаром, и путь к тротуару был довольно далеким. Им придется почти весь его пройти под цепкими ветвями дерева.
Солнце медленно садилось, заливая все вокруг мягким оранжевым светом. Ночер, как говорил папа, – время между двумя мирами, между днем и ночью, время, когда может произойти что угодно. Обычно это было любимое время Гиллы. Сегодня же она сердито посмотрела на дерево и сказала Кэши:
– Мама говорит, что раньше на деревьях жили женщины.
– Что, типа как в домике на дереве? Твоя мама говорит очень странные вещи, Гилла.
– Нет. Они были древесными духами. И умирали вместе с деревом.
– Ну, тогда дух вишни почти мертвый и не сможет причинить тебе вреда. Тебе придется пройти мимо него, чтобы попасть на улицу, и я знаю, что ты хочешь попасть на эту вечеринку, так что держи мою руку и пошли.
Гилла крепко ухватилась за сильную, уверенную руку подруги и почувствовала липкую влажность своей собственной вспотевшей ладони.
– Ладно, – сказала Кэши, – на счет «три»: бежим прямо к тротуару, договорились? Раз, два, три!
И они побежали, визжа и хихикая.
Гилла бежала в своих новых туфлях на танкетке – высокие каблуки ей не разрешали носить. Она посмотрела в сторону Кэши – та бежала изящно и игриво. И грудь у нее не подпрыгивала.
Гилла нацепила широчайшую улыбку, взвизгнула преувеличенно громко, показывая миру, как ей весело, и поскакала к улице. Поравнявшись с деревом, она почувствовала, как что-то легко, почти неощутимо стукнуло ее по голове. Сразу выяснить, что это было, она не могла, потому что руками помогала себе удерживать равновесие. Отчаянно хохоча от этого веселья-веселья-веселья, она понеслась вперед.
Они благополучно добрались до тротуара.
Пытаясь восстановить дыхание, Кэши согнулась пополам. При всей ее внешней хрупкости у нее совершенно не было выносливости. А вот Гилла ходила в бассейн дважды в неделю и была членом волейбольной команды – от этой маленькой пробежки она едва разрумянилась и совсем не устала.
Она начала искать в волосах то, что в них упало.
Это было гладким и круглым. И с веточкой. Вишенка.
Гилла вытащила ее из собственных волос и внимательно осмотрела – эту идеальную вишенку. Вишня? Так рано?! Ведь Гилла могла поклясться, что
