– Гилла, Антиохия находилась в древней Турции. На Востоке. Ты ведь в курсе, да?
– О да, точно. Мам, можно мне заплести микрокосички?
Теперь была мамина очередь смотреть с недоумением.
– Это еще что такое?
Что ж, по крайней мере она проявила интерес и это не было категорическое резкое «нет».
– Это маленькие удлинители косичек. Может быть, четыре или пять ниток на косичку. И они прямые, а не как… Кэши говорит, что их делают в парикмахерской напротив школы. Они вплетают длинные нити прямо в волосы, любого цвета и длины, какие пожелаешь, и укладывают их так и сяк. Кэши сказала, что это занимает всего несколько часов, а носить их можно целых шесть недель.
Мама встала и подошла к ней, нежно взяла в теплые ладони лицо Гиллы и серьезно посмотрела ей в глаза. Гилла терпеть не могла это обращение – как с маленькой.
– Ты хочешь сделать послушными свои волосы, – сказала ее мать.
Гилла неловко высвободилась из маминых рук и пригладила спутанную гриву, которую убрала назад банданой, чтобы спокойно делать домашнюю работу без волос, лезущих в глаза, рот и нос.
Мама продолжила:
– Ты хочешь иметь волосы, которые аккуратно лежат и притворяются мертвыми, и ты хочешь заплатить за это много денег, и ты хочешь делать это каждые шесть недель.
Гилла отвернулась. Книжка соскользнула с ее колен на пол.
– Мам, почему, когда ты говоришь, все начинает выглядеть так ужасно глупо?
Часть волос вырвалась из-под банданы, так всегда происходило. Гилла скосила глаза на три или четыре пряди, танцевавшие в поле ее зрения, щекотавшие ей лоб. Она развязала бандану – и со злостью завязала заново, захватывая как можно больше густого безобразия и крепко пеленая его тканью.
Мать покачала головой:
– Гилла, не надо разыгрывать драму. Сколько стоят эти косички?
Гилле уже было стыдно ей говорить, но она назвала сумму, на несколько долларов меньшую, чем была написана в окне парикмахерской.
Мать только бровь подняла:
– Это, моя девочка, трехмесячный бюджет на твои карманные расходы.
Ну да, конечно. Она надеялась, что мама с папой оплатят косички. Очевидно, нет.
– Вот что я тебе скажу, Гилла: накопи на них, и тогда можешь делать.
Гилла улыбнулась.
– Но, – продолжила ее мать, – ты будешь по-прежнему оплачивать проезд, пока копишь.
Гилла перестала улыбаться.
– Ну-ну, не будь такой мрачной. Если ты каждый день будешь делать себе ленч и брать его с собой – все не так плохо. А теперь заканчивай читать историю.
И мама вернулась за свой компьютер. Клац-клац-клац.
Гилла надулась и сердито посмотрела ей в спину, но ничего не сказала, потому что на самом деле была вполне довольна. У нее будут косички! Конечно, она ненавидела слишком мокрые или слишком сухие сделанные накануне бутерброды, но это того стоит. Она проигнорировала тихий голосок в голове, говоривший: «Каждые шесть недель?» – и вернулась к чтению.
– Фу-у, мерзость.
– Что теперь? – спросила мать.
– Этот парень! Ну тот безобразный червь… Он ест святую Маргарет, а потом она у него в желудке, внутри его, молится Иисусу. И она така-ая святая, что деревянный крестик на ее шее превращается обратно в дерево и пускает корни в землю, и его ветви разрывают червя, и он умирает, и она выходит наружу!
– Именно так, – засмеялась мама. – И сразу в покровители детей и деторождения!
– Почему? – Впрочем, Гилла и сама догадалась почему, чуть-чуть поразмыслив. – Забей, не говори мне. И что, они сделали ее святой, потому что она убила личинку дракона?
– Ну да, ее в итоге причислили к лику святых, после того как толпа людей пытала и казнила ее за отказ выйти замуж за того мужчину. Маргарет была верующей и якобы отказалась от замужества потому, что он не был христианином. Но знаешь, некоторые полагают, что она уже тоже не была христианкой, по крайней мере в тот момент.
– Да? – Гилла думала о том, когда появится Кэши. Вечеринка уже вот-вот начнется.
