Ферд покачал ногой из стороны в сторону, уставился на свой ботинок:
– Кристаллы тоже неживые, но разбитый кристалл может регенерировать, если условия подходящие. Оскар, сходи посмотри, лежат ли булавки по- прежнему в ящике стола. Пожалуйста, Оскар…
Ферд сидел и прислушивался к звукам из кабинета. Оскар, бормоча, выдвигал ящики, рылся в них, с шумом задвигал обратно. Потом вернулся в зал.
– Пусто, – сказал он. – Ни одной не осталось. Как сказала та дамочка и ты за ней повторил: когда тебе нужны булавки, их никогда не найдешь. Они исчеза… Ферд? Ты чего?..
Ферд рванул на себя дверь шкафа и отпрыгнул: наружу со звоном вывалилась целая груда металлических вешалок.
– А как ты сказал, – проговорил Ферд, криво улыбаясь, – с другой стороны, вешалок всегда пруд-пруди. Раньше в этом шкафу ни одной не было.
Оскар пожал плечами:
– Никак не пойму, к чему ты клонишь. Но сюда мог забраться любой: украсть булавки, а вешалки свалить в шкаф. Я мог бы… но я этого не делал. И ты мог бы… А если…
Оскар сощурился:
– А если ты во сне встал, пришел сюда и это сделал? Может, ты лунатик? Сходи-ка к врачу. Ох, Ферд, выглядишь ты хреново.
Ферд снова сел на стул, обхватил голову руками:
– Мне и есть хреново, Оскар, мне страшно.
– Страшно? Чего же ты боишься?
Ферд шумно втянул воздух носом:
– Сейчас объясню. Помнишь, я тебе рассказывал, как живые существа в дикой природе притворяются чем-то другим. Прутики, листья… жабы, похожие на камни. А теперь давай предположим, что есть… как бы вещи, которые живут среди людей. В городах. В домах. Эти вещи могли бы притворяться… ну всякими такими вещами, которые обычно есть там, где живут люди…
– Там, где живут люди… Ну ты даешь!
– Может быть, это особые формы жизни. Может быть, они питаются чем-то, что есть в воздухе. Ты знаешь, что собой представляют булавки – те, непростые? Оскар, булавки – это стадия куколки, а потом они как бы, ну, вылупляются из кокона. И становятся взрослыми особями. А взрослые особи – вылитые вешалки. С виду похожи. И даже на ощупь. Но это не вешалки. Оскар, это никакие не вешалки, на самом деле это не вешалки, нет-нет…
И он зарыдал, уткнувшись лицом в ладони. Оскар, глядя на него, покачал головой.
Через минуту Ферд немного успокоился:
– А все эти велосипеды, которые находит полиция. Велосипеды отправляют в бюро находок, ждут, пока объявятся хозяева, а потом продают с аукциона, потому что хозяева не объявились, и мы с тобой эти велосипеды покупаем. А хозяева не объявились, потому что не было никаких хозяев, и то же самое с велосипедами, которые нам вечно пытаются продать какие-то мальчишки, говоря, что просто их нашли, и мальчишки не врут, потому что эти велосипеды не фабричного производства. Велосипеды выросли. Они растут. Разбей велосипед, выкинь его на помойку – а он регенерирует.
Оскар отвернулся и покачал головой.
– Уффф, – вздохнул он. Потом снова обратился к Ферду: – Ты хочешь сказать, сегодня булавка, а завтра – вешалка?
– Сегодня кокон – завтра бабочка. Сегодня – яйцо, а завтра цыпленок. Но у этих… нет, при свете дня, когда мы можем заметить, ничего такого не случается. Но ночью, Оскар, ночью мы можем услышать, как это происходит… Все эти тихие шорохи в ночи, Оскар…
– Тогда почему мы не завалены велосипедами по самое некуда? Будь у меня столько же велосипедов, сколько вешалок…
Но Ферд и об этом подумал. Если бы каждая икринка трески, пояснил он, или икринка устрицы, достигала взрослого возраста, то можно было бы пешком перейти океан, переступая с одной рыбины или раковины на другую. Столько икринок, личинок гибнет, столько икринок и мальков пожирается хищниками, что Природа вынуждена плодить их в максимальном количестве. Только тогда хотя бы немногочисленные особи доживают до зрелости.
Тогда Оскар спросил:
– А кто же тогда… э-э… охотится… э-э… ну, кто ест вешалки?
Пытливый взгляд Ферда, пронзив стену, дома, парк и дома за парком, уткнулся в горизонт:
– Взгляни на это шире. Я говорю не о настоящих булавках и вешалках. Я придумал, так сказать… иные булавки и вешалки. Я их называю «ложные друзья». Когда мы в школе учили французский, надо было остерегаться французских слов, которые похожи на английские, но смысл у них другой. Их называли faux amis. Ложные друзья. Псевдобулавки. Псевдовешалки… Кто на них охотится? Почем я знаю. Может, псевдопылесосы?
Его партнер, громко застонав, в сердцах хлопнул себя ладонями по бедрам:
– Ферд, Ферд, ну в самом-то деле! Знаешь, в чем твоя беда? Ты говоришь об устрицах, но позабыл, в чем их смак. Ты забыл, что на свете есть не только мужчины, но и женщины. Закрой свои книги – книги про жучков, книги про французский язык. Иди погуляй, побудь среди людей, познакомься с кем- нибудь. Промочи горло. А знаешь что? Когда к нам опять зайдет Норма – ну та баба с гоночным велосипедом, – когда к нам опять зайдет Норма, возьми
