кто-то просто приклеил его на стену рядом с настоящим экспонатом. Неужели тебе не хочется на него посмотреть?
– Как-то не особо.
В местах вроде этого музея мне чудится, будто чьи-то холодные крошечные пальцы подбираются к моей шее. Тихие залы, а в них полным-полно мертвых существ, которые раньше были живыми, и вид у них всех такой, словно они охотно отправились на тот свет.
– Но ведь твоя мама сказала, что его уже убрали. Разве нет?
– Главное, у нас есть мамин пропуск. Можно сходить в запасники, поискать там. И кстати, сегодня мой черед выбирать. – Он достал из кармана пропуск и постучал им по своему носу. Нос был все еще облупленный – память о прошлом воскресенье, когда мы весь день провели в луна-парке, потому что я задумала прокатиться на «чертовом колесе» на закате.
– Ну ладно, – сказала я.
В прошлое воскресенье я сплоховала – поцеловала его, когда мы прижимались друг к дружке в тесной кабинке, замершей в красно-оранжевом небе. Все, больше я эту ошибку не повторю. В вагоне мы сели напротив друг дружки, подтянув колени, чтобы случайно не соприкоснуться. Я сложила руки на груди, а Мэтью засмеялся и подался вперед. Его лицо оказалось так близко, что я заметила на его скуле выпавшую ресничку.
В музее было прохладно, всюду полумрак, и после улицы, где слепящий солнечный свет отражался от тротуаров, я какое-то время совсем ничего не видела.
– Идем сразу туда, – сказал Мэтью.
Дорогу он знал. Мы пронеслись мимо ящиков с засушенными насекомыми, приколотыми к холстине, по коридору, украшенному топографическими картами, через полутемный зал с гигантскими коричневыми костями и сквозь ротонду, окаймленную диорамами.
Перед нами и вслед за нами шли группками другие посетители. Все двигались в одном направлении. Дети выкрикивали одно и то же:
– Енот!
– Енот!
Толпы теснились в дверях Отдела зоологии, пробивались в залы, где воздух пропах нафталином, а колючие пылинки с легким привкусом химии забирались в нос и еще глубже, до самого мозга.
– Енот!
Мэтью усмехнулся и взял меня за руку. Мы обогнули толпу по краю, свернули за угол и оказались в маленькой комнате, практически кладовке, абсолютно пустой за исключением пары австралийских утконосов, которые экспонировались вместе с кладкой яиц, и приземистого мужчины в зеленой шляпе. Со шляпы свисал обтрепанный пучок перьев, похожий на рыболовную блесну.
– Есть там кто? – спросил мужчина.
– Никого, – ответил Мэтью. – Только мы.
– Славно.
Мужчина достал из бумажного пакета белую картонную карточку. Взял клей-карандаш. Размашистыми мазками, выписывая завитушки и круги, покрыл клеем одну сторону карточки, перевернул ее, наложил на табличку, где значилось «Утконос (Ornithorhyncus anatinus)», разгладил пальцами.
– Так делать нельзя, – сказала я.
Мужчина надавил на края карточки, затем вытер подтеки клея.
– Это почему же? – спросил он. – Разве вам не надоело видеть мир таким, какой он на самом деле?
Мэтью сложил из двух пальцев пистолетик и прицелился в меня. Он вечно твердил мне то же самое.
– Так нельзя, – повторила я. – Другие люди трудились: разобрались, что собой представляют все вещи, дали им имена и все записали, чтобы передать знания другим, чтобы люди понимали, на что смотрят. А теперь вы всех сбиваете с толку.
Я толкнула Мэтью в плечо, и пистолет дрогнул, понурился, распался.
– По крайней мере прочти, что там написано, – сказал Мэтью.
На карточке очень мелким шрифтом было написано вот что:
«ИСТОРИЯ ДЖЕННИ ХЕЙНИВЕР[6]
Давным-давно жила-была девушка по имени Дженни Хейнивер. Жила она у самого моря вместе со своей матерью, слепой старухой, а больше у них никого не было. Дженни умела управлять парусной лодкой и ловить рыбу, а глаза у нее были одного цвета с морем.
Один юноша полюбил Дженни. Они могли бы пожениться и счастливо дожить вместе до старости, обзавестись детьми и внуками, а в свой последний день уплыть вместе из нашего мира.
Но ничего этого они не успели, потому что юношу унесло волной. Он наверняка утонул бы, но Дженни его спасла: она прекрасно плавала. Но, спасая любимого, девушка погибла сама.
Мать Дженни сшила дочери саван из мелких серебристых рыбок. Нитками ей служили собственные волосы. Она проткнула рыбкам глаза серебряной булавкой и нашептала тайные слова в их рыбьи уши.
