Выстрелы в живот, конечно, были очень болезненными.
Но, как только что выяснил Вулф на собственном опыте, филейная часть вервольфа тоже весьма чувствительна к боли, и стеклянная пепельница – последний предмет, с которым ей стоит соприкасаться.
У него был только один выход.
Самым большим недостатком этого решения было то, что оно требовало часового ожидания, а он был голоден. Смертельно голоден! Он даже с ужасом обнаружил, что испытывает недвусмысленный шокирующий интерес к пухлому пассажиру детской коляски. Действительно, разные тела диктуют разные интересы и вкусовые пристрастия. Он теперь даже начинал понимать, как некоторые изначально действовавшие из лучших побуждений вервольфы могли со временем становиться монстрами: голод не тетка…
Но его воля была гораздо сильнее, чем у этих несчастных, и он был куда умнее.
Желудок может потерпеть, пока план не сработает.
Уборщик уже открыл входную дверь холла, но здание университета было абсолютно пустым. Вулфу не составило труда незаметно добраться до второго этажа и юркнуть в свою аудиторию. Чуть сложнее было удержать в зубах мел: от пыли у него все время немножко свербело в носу и хотелось чихнуть, – но все же он вполне справлялся, упираясь передними лапами в доску. Потребовалось три довольно высоких прыжка, чтобы поймать кольцо на графике зубами, но и это он успешно осуществил.
Теперь оставалось только одно: заползти под стол, притаиться, ждать и молиться о том, чтобы не сдохнуть с голоду.
Студенты с германского отделения факультета, группа 31Б, придя на назначенную на восемь часов лекцию по филологии, были, конечно, слегка удивлены, когда увидели график, демонстрирующий влияние золотого стандарта на мировую экономику, но просто списали все на забывчивость уборщика.
Оставаясь незамеченным, волк слушал их непринужденную болтовню. Он слышал, как симпатичная блондинка с первого ряда согласилась на свидания с тремя разными парнями в один и тот же вечер, слышал, как на задних рядах громко смеются над малоприличным анекдотом. И наконец, решил, что народу набралось достаточно, чтобы привести в действие его план.
Он чуть-чуть высунулся из-под стола – ровно настолько, чтобы его не было видно, но чтобы он мог дотянуться до кольца на графике, потянул кольцо и резко отпустил его.
График взлетел вверх, скручиваясь.
Студенты прервали свою болтовню и с недоумением уставились на доску, на которой какими-то несусветными каракулями было накорябано странное слово:
План Вулфа сработал безукоризненно.
Людей в аудитории было достаточно много, поэтому можно было быть уверенным, что один из них в замешательстве обязательно прочитает загадочное слово вслух, – ведь читатели субтитров хоть почти и вымершая раса, но все-таки еще существуют.
В этот раз таким читателем стала блондинка, которая пользовалась повышенным интересом противоположного пола.
– АБЗАРКА, – озадаченно произнесла она.
И появился профессор Вольф Вулф, радушно улыбаясь аудитории.
План был великолепен.
Единственным его недостатком было вот что: Вулф запамятовал, что был всего лишь вервольфом, а не Суперменом.
Его одежда благополучно ждала его в «Беркли Инн».
И здесь, на кафедре, перед глазами своих учеников, он стоял абсолютно голый. Во всей своей красе.
Две его лучших ученицы в ужасе закричали, а один ученик, которого ни за что нельзя было заподозрить в подобной чувствительности, потерял сознание.
И только блондинка одобрительно хихикнула и окинула его оценивающим взглядом.
Эмили была скептична, но соболезновала.
Профессор Фиринг сочувствовал, но довольно сдержанно.
Председатель кафедры был прохладен.
Декан был холоден.
Директор университета был безразличен.
Вольф Вулф был безработным.
И Хелиофагус из Смирны был прав.
Суть магии действительно в обмане.
– Ну что я могу поделать, – стонал Вулф в свой стакан с «зомби». – Я влип. Я в тупике. Завтра Глория прибывает в Беркли, и вот он я – ничто. Ничто! Какой-то пустой, никчемный вервольф. На это же нельзя содержать жену! Нельзя растить детей!.. Нельзя… боже, я даже сделать
