Эйми во лжи (кроме того, как раз после пропажи дочери у женщины появилась крупная сумма наличными).
Когда „Хайленд-Ньюс“ еще год назад опубликовала статью, посвященную Саре Мюллер, Рик Харлисс позвонил в нашу редакцию. Харлисс сообщил нам, что на сайте „Домашнего фонда“ есть фотографии сотрудников организации, и он уже узнал двух людей, которые могут быть замешаны в преступлениях. Согласно Харлиссу, одним из подозреваемых является медсестра Эмилия Дж. Хуан. Харлисс уверен, что видел ее несколько раз в обществе своей бывшей жены.
Установить истину тем сложнее, что Сара Мюллер и Фатима Абуд, возможно, были знакомы ранее – а это порождает подозрения в том, что их иски мошеннические. Обе женщины одновременно проходили лечение в одном государственном реабилитационном центре, хотя кураторы и не припоминают, чтобы между ними завязались дружеские отношения».
Джемма оторвалась от статьи. Пульс ее участился, а мысли спутались окончательно.
Рик Харлисс когда-то работал на ее семью. Почему она не помнит его? Должно быть, она тогда была еще совсем маленькой. И каким же образом история с пропавшими детьми связана с Хэвеном, клонами, благотворительным фондом и ее отцом?
Но сейчас она знала лишь одно: связь существует. Джейк поначалу считал, что в Хэвене испытывают медикаменты на детях-сиротах – и был на пятьдесят процентов прав.
И почему в Хэвене производили сотни клонов?
Джемма погуглила еще и обнаружила, что большинство предполагаемых исчезновений произошли как раз в тот момент, когда ее отец судился со своим бывшим деловым партнером. Значит, факты таковы: доктор Саперштейн прибрал к рукам институт в том же году, когда умер, а точнее, был убит его основатель – Ричард Хэвен.
Ну а отец Джеммы пытался через суд решить вопрос о контроле над компанией, возможно, потому, что его деловой партнер хотел вкладывать деньги в Хэвен.
Суд он проиграл.
А доктор Саперштейн занимался детьми в своей благотворительной организации – возможно, крал их для некой непостижимой цели. Затем «Файн энд Ивз» завладела Хэвеном – во всяком случае, финансово, – и институт начал делать клонов в производственных масштабах – уже для собственных мерзких целей.
Отец всегда говорил: «Следуй за деньгами». Хоть Джемме и казалось, что она упустила нечто важное, но теперь она не сомневалась: все упирается в поток наличных, текущий в Хэвен через «Файн энд Ивз».
Баснословные суммы, разумеется, шли от военных.
Она набрала в Гугле «Рик Харлисс».
Рик Харлисс упоминался пару раз в связи с «Домашним фондом», но, похоже, старательно прятался от фотографов. Джемма отыскала Рика Харлисса – юриста в Таллахасси и Рика Харлисса – владельца тренингового центра, но так и не обнаружила ни единого снимка отца, потерявшего свою дочь Бренди- Николь.
В конце концов Джемма сообразила, что он отсидел срок, и добавила к поиску «фото арестованных». И почти мгновенно наткнулась на сайт с таким же незамысловатым названием.
На одну… две… три секунды ее сердце остановилось.
На снимке он выглядел гораздо моложе, и хотя его глаза воспалились и покраснели, а на лице застыло свирепое выражение, он был красив.
Джемма вспомнила его несвежее дыхание, отдающее кофе, и длинные сальные волосы. Он сильно постарел. Но, несмотря на некоторые различия, ошибки быть не могло.
Именно этот тип схватил ее за руку на заправке.
«Что ты знаешь про Хэвен?!»
Как странно… ведь он показался ей знакомым. Джемма помнила его, правда, очень смутно, и теперь поняла почему. Рик Харлисс работал на ее семью. Вероятно, он был из тех сменяющих друг дружку трудяг, которые ухаживали за газонами, чистили бассейн или красили особняк.
Все упиралось в Хэвен… и в ее отца.
Вот где находилась сердцевина тайны, изначальная раковая опухоль, от которой метастазы расползлись в сотни других тайн.
– Джемма!
Она вскинула голову. Эйприл стояла на пороге. Джемма быстро спрятала телефон в карман, как будто Эйприл что-то могла прочитать в нем с другой стороны бассейна.
– Что делаешь? – спросила Эйприл, убирая челку с глаз.
– Ничего. Думаю. Пытаюсь не думать. – Джемма встала.
Дистанция между ними с Эйприл вдруг сделалась огромной.
– Ты обещала объяснить, – сдавленным голосом произнесла Эйприл.
