Михаилу почудилось где-то внутри себя глухое ворчание, словно Кезим услышал оскорбительные слова. Аграт подняла его рюкзак и сказала заботливо:
– Я понесу. Бианакит, а ты поддерживай, если вдруг его начнет из стороны в сторону.
– Я в порядке, – заверил Михаил. – Ну, почти…
Бианакит сказал коротко:
– Я впереди.
Глава 14
Не оборачиваясь, он двинулся широкими уверенными шагами, собранный и немногословный, рожденный для нелегкого ратного труда, что стал привычным и единственно понятным.
– Осталось закончить, – сказал Азазель бодро, – сегодня вернемся и отдохнем вполне заслуженно. Хотя спасибо, конечно, никто не скажет.
Аграт сказала задиристо:
– У людей памятники ставят не спасителям, а тем, кто больше убил себе подобных, правда?
Она повесила рюкзак Михаила на одно плечо, указала Азазелю взглядом на гранатомет на полу.
Азазель отмахнулся:
– Все заряды истрачены. Пусть остается, мы и так еле ноги таскаем.
– Я в охранение, – сообщила Аграт. – А вы тут поддерживайте друг друга. Мужчины вообще-то слабые…
Она пошла догонять Бианакита. Михаил спросил тихонько:
– А что со мной теперь?
– Если честно, – сказал Азазель, – не знаю. Многое в этой жизни впервые, кто бы подумал! Думаю, если раньше ты не замечал материального мира в том смысле, что проскакивал сквозь любое здание или гору, словно их и нет, то сейчас сможешь как-то и что-то в какой-то мере иначе… Не спрашивай в какой, не знаю, если честно. Может быть, удастся песчинку сдвинуть или расплавить, а если повезет, то и камешек. Или стакан воды превратить в лед…
Михаил вздохнул.
– Пока со мной что-то не так, – сказал он, – вижу иначе, голоса какие-то, будто с ума схожу, как человек… Какие-то волны захлестывают, тону в багровом огне, целое поле раскаленных углей и небо с тучами крылатых тварей…
– Это не твои воспоминания, – утешил Азазель. – Ты это, будь спокойнее. Смотри, как кино. Вдруг баб голых увидишь, это же интересно!.. Например, Оноскелис, ее еще никто без одежд не видел… Потому и пошли слухи про ее ослиные ноги.
Он говорил медленно, успокаивающим тоном, но Михаил угадывал в сдержанном голосе тревогу и заботу, чего совсем недавно не мог бы и предположить. А это значит, все еще в опасности. Похоже, потеряно в схватке с Кезимом больше, чем Азазель собирается признать вслух.
Он не увидел, только ощутил крепкую хватку Азазеля, земля в самом деле поплыла, а его завертело в черном хаосе, словно ослеп и покатился с высокой горы.
Из другого пространства донесся преувеличенно бодрый голос:
– Все пройдет, как с белых яблонь дым! Потерпи немножко… лет двадцать-тридцать. Все как рукой снимет. Со временем. Может быть…
– Земля под ногами исчезла, – пробормотал Михаил, – а теперь вот черные ямы со звездами, раскаленные уголья… а то и вовсе… ничего нет, понимаешь?.. Даже пустоты нет…
Появилось лицо Азазеля, Михаил вздохнул с облегчением, возвращаясь в этот уже почти родной привычный мир.
– Все, отхлынуло…
– Это Кезим, – ответил Азазель. – Он так видит! А ты старайся навязать свое. Ты все тот же! Только сейчас что-то потерял, но что-то можешь больше. Огненным мечом уже не жалко, зато все остальное без всплесков! Кезим был из элитных демонов, вся его мощь теперь в тебе, но, главное, никто от тебя этого не ожидает! Ты же как бы человек…
– Как бы, – буркнул Михаил.
Азазель взглянул искоса.
– А что? Ты был архангелом Михаилом в теле человека, а теперь вот почувствуй себя человеком по-настоящему!..
– Это как? – спросил Михаил настороженно.
– Все люди, – пояснил Азазель очень серьезно, – носят в себе частицу Бога и частицу Дьявола. И те постоянно дерутся, как Исав и Иаков в утробе матери.
Михаил содрогнулся всем телом:
– Что, вот так будет и во мне?
– Уже, – сообщил Азазель, и неизвестно было по голосу, скорбит или злорадствует, – теперь ты узнаешь, каково это быть человеком.
