Тенеграф

пятно идеальной черноты, столь безупречно поглощающей свет, что по спине у Хольбранвера побежали мурашки.

– Ступайте, – сказал Хасим, устанавливая большую клепсидру. – Я удержу укорот на час. Если опоздаете, будете предоставлены самим себе.

И’Барратора кивнул и без колебаний взошел на тень. Пятно тотчас всосало его без малейшего звука. Он втянулся куда-то под пол, а Хольбранвер выкатил глаза.

– Быстрее, господин ученый! Чем дольше я держу открытым укорот, тем больший оставляю след! – рявкнул Хасим.

Хольбранвер сглотнул, а потом поставил правую ногу на тень, пробуя поверхность. Мысль, что тем самым он совершает абсолютно детскую ошибку, пришла ему, лишь когда он утратил опору под ногою, покачнулся и рухнул лицом прямо в темноту. Одна из рук, которыми он отчаянно размахивал в воздухе, ударила о край тени, болезненно ушибшись о каменный пол.

Хольбранвер скувыркнулся, чувствуя, как рот наполнился чем-то липким, густым, лишенным вкуса. Глаза его заволокла тьма.

XVI

Хольбранвер и Арахон И’Барратора оказались в другом мире. В тенепространстве.

Я знаю, что простые люди всегда представляют себе тенепространство как вывернутый образ собственного мира – думают, что это страна, подобная нашей, с той разницей, что вместо людей на улицах, холмах и полях ходят там тени, освещаемые сверху черным солнцем, отбрасывающим на землю образы настоящих существ. Безусловно, такое упрощение предельно далеко от истины. В конце концов, отчего бы теням жить среди тенеполей пшеницы, среди рек и лесов, если ни одна из этих вещей не может их насытить, напоить или дать им место для отдыха? Если их домен должен быть точной противоположностью светлого мира, то зачем бы ему отбрасывать следы в виде пятен света, а не живых существ, что, согласно с этой вывороченной логикой, они должны были бы делать?

В реальности тенепространство отличается от пространства светлого тем, что оно невероятно глубоко, хотя одновременно невелико. Один из первых тенемастеров, Сина, сравнивал его с огромным полотнищем темного муслина, стократно сложенным, так что получился небольшой, но толстый прямоугольник.

Мир светлый – плоский и широкий. Дни напролет нужно тратить на путешествие из Серивы в Бранвию, хотя отделяющее их расстояние на некоторых картах можно прикрыть ногтем. Тем временем тенепространство больше напоминает озерко в пещере под корнями гор: маленькое, но глубокое, тянущееся до самых темных внутренностей земли. Парадоксальным образом – чего обычные люди не могут себе представить – тенепространство, несмотря на небольшие свои размеры и то, что опытный тенемастер может пройти его из конца в конец всего дня за два, протянулось подо всем светлым миром.

Его открытие анатозийцами навсегда изменило транспорт, архитектуру, способ пересылки писем и вестей, войну и политику. Внезапно оказалось, что портовые склады можно строить в глубине материка, поскольку сто миль на светлой стороне были всего лишь несколькими десятками шагов в тенепространстве. Неприметные ворота в имении могли вести в закопанные под ним комнаты, куда не вели никакие другие лестницы. Внезапно возникли теньтубы для пересылки вестей и тенестрелы, куда результативнее арбалетов и луков, не говоря уж о порохе.

Конечно же, все это было лишь наиболее простым применением стран тени, поскольку использовали их лишь в двух измерениях, основываясь на туннелях между точками в тенепространстве и в светлом мире. А тем временем, на другой стороне наиболее важным измерением была тенесторонность.

Ибо каждый слой тенепространства – это совершенно новая страна, разными способами соединенная со светлым миром. Всякая тень на нашей стороне, в свою очередь, это лишь один из миллиона крючочков, которыми тенесторонности держатся за светлый мир. И у каждой тенесторонности эти крючочки уложены иначе.

Чем ниже уровень, тем мир тени становится все более далеким от человеческих представлений, все более непривычным, чуждым.

Глубокое тенепространство совершенно неприспособлено для созданий света. Ниже тенесторонности дургхир люди задыхались и давились, теряли зрение, так что даже не видели лампу или собственные руки. В тенесторонности ашруг невозможно было ходить. Не существовало там ничего, что напоминало бы твердую почву под ногами, а лишь густой суп из теней в различных стадиях сгущения – от того, что соответствовало бы воде, до пружинистого студня, где каждый миг о тела пришлецов отирались невидимые создания. Глубже, на тенесторонности кедеш, переставали функционировать человеческие чувства. Люди без должной подготовки и власти над тенями гибли там, раздавленные либо разорванные в клочья, варились в мешке из собственной кожи.

Еще дальше карты тенепространства были полны белых пятен. Несколько тенемастеров забралось достаточно глубоко, но им было сложно описывать то, что они там обнаружили. Согласно их экспериментам, в которых погибло множество анатозийских осужденных, существовало как минимум еще одиннадцать тенепространств. На последних уже отчетливо было видно черное антисолнце, что светит с самого дна тенепространства. Горстка людей, которые его видели, не смогли описать, чем отличались его темные лучи от абсолютного мрака вокруг.

Однако все настаивали, что оно невыносимо ослепительно.

На четырех последних тенепространствах жили существа тени – одаренные разумом, враждебные противоположности человека.

И так – до самой тенесторонности бахмут, выжженной невыразимым жаром, где существовало лишь одно антисолнце, коему можно было взглянуть прямо в лицо, лишенное всех заслонов. Якобы только один человек забрался столь глубоко. Это была Эбеновая Госпожа, но