Хольбранвер ждал. Вскоре, когда уши его пообвыклись в тишине, он начал распознавать ночные звуки поместья – то тихое дыхание комнат и коридоров, которое можно услышать, лишь пробудившись в странный час между полуночью и рассветом. Где-то далеко тикали часы, разделяя ночь на равные секунды. Кто-то храпел. Заблудившаяся муха жужжала в коридоре. Чуть дальше щелкнуло дерево – это доска, прогнувшаяся под чьим-то тяжелым шагом еще днем, вернулась с облегчением в первоначальное состояние. Справа, за стеной, ветка с тихим шорохом царапала стену. Все это – на фоне слабого попискивания, звуков флейты, которыми позабытый божок сна задерживал людей в своей стране до самого рассвета.
Ученый тоже почти задремал. И только неожиданные шаги под дверью заставили его напрячься и затаить дыхание.
И’Барратора вернулся.
– Нехорошо, – прошептал, вскользнув в кладовую.
– Что это значит? – зевнул ученый.
– Мы в восточном крыле, в покоях слуг. Место хорошее, но надо пройти мимо спален. Покои Рауля этажом выше, а наверх ведет узкий проход: двойная лестница в главном холле. В прихожей спит лакей, есть и два стражника с фонарями.
– Но… это большое имение. Должна же быть еще лестница для слуг?
– Да, закрытая на ключ, а на площадке двое солдат играют в карты.
– А ты не можешь их… ну, знаешь?..
– Ты наслушался слишком много историй об убийцах, – ответил фехтовальщик. – Люди не умирают тихо и бесследно. Это слишком большой риск.
– Значит, идем через холл?
– Нет, у меня другая идея. Ступай за мной, но только тихо.
Они вышли из кладовой, а потом двинулись по коридору с белеными стенами. То и дело они проходили мимо низких деревянных дверей, и тогда Хольбранвер мысленно проклинал свою тушу. Шагов И’Барраторы почти не было слышно, в то время как каждый его шаг, казалось, вызывал басовитое эхо.
Вскоре они вошли в открытые двери и попали в выложенный черно-белой плиткой – словно на шахматной доске – бальный зал, внутреннее пространство которого увеличивали высокие зеркала. В двух противоположных стенах виднелись проходы в остальные комнаты. Они, однако, проскользнули мимо, и дальше шагая по узкому коридору для слуг.
Так они добрались до кухни, старой, как в вастилийских замках. Освещал ее лишь свет луны. Были здесь три огромных печи, длинные столы, неисчислимые плошки, котелки да сковородки. С потолка свисали вязанки чеснока и лука.
Но и сюда прокралась современность.
В одной из стен, сразу подле каменной плиты для подогрева, виднелись приоткрытые дверцы.
И’Барратора подошел и распахнул их настежь. Монолитная чернота открылась в их зеве, без следа сглатывая ночные отсветы.
– Это кухонный лифт. Тенеукорот на верхний этаж.
– Такие укороты…
– …не предназначены для людей, я знаю. Но если жаркое для Рауля Ламмонда прошло сквозь него столько раз, не теряя при том ни вкуса, ни формы, я полагаю, что и нам это удастся.
– Но… я не помещусь.
– Ерунда, устье тут широкое. Сделали его так, чтобы поместился баран на блюде. А если баран пройдет, то хольбранверский ученый – тем паче.
Хольбранвер вовсе не был так уверен, но знал, что спорить во дворце, куда они вошли, нарушая все законы, не слишком-то умно.
Фехтовальщик сперва сунул в тенеукорот ладонь, а затем целиком нырнул на другую сторону. Хольбранвер некоторое время ждал, но изнутри не доносилось ни малейшего звука. Поэтому он решил отправиться следом за И’Барраторой.
Сперва он забросил ногу, ощущая где-то внизу твердую поверхность. Потом с трудом протиснул брюхо, и наконец присел в тенеукороте полностью. В этот миг свет кухни поблек, а в другой стороне, за переходом, стало видно какое-то другое помещение.
И’Барратора уже стоял там с рапирой в руках. Вторую руку он вытянул в сторону Хольбранвера, давая ему знак, чтобы тот не двигался.
Была это столовая. Хотя свет луны проникал сюда через несколько высоких окон, все вокруг было дополнительно освещено однообразным, рассеянным светом, характерным для мест, очищенных от теней. Хольбранверу было непросто оценить, насколько велик зал. Не знал он также, что здесь ближе, а что дальше. Вместе с тенями отсюда убрали и ориентиры, на которые человек, даже не отдавая себе в том отчета, всегда опирается.
Ученый не мог представить себе жизнь в таком доме. Он бы быстро сошел с ума, сбитый с толку странной перспективой и однообразным светом. И все же – богатые дворяне платили сотни золотых эскудо за обестенение любой, даже самой малой, вещи.
До сегодняшней ночи он полагал это экстравагантностью, но теперь понял, что делали это для защиты от таких людей, как И’Барратора.
Тем временем фехтовальщик, как видно, уже перестал слышать голоса, встревожившие было его, поскольку опустил руку и дал знак, что они могут идти дальше. Хольбранвер выполз из тенеукорота, и они вместе приблизились к дверям столовой. Потом приоткрыли одну створку и выскользнули в коридор.
Только здесь ученый понял, что обеспокоило его приятеля. Далеко за изгибом коридора как раз скрывался отсвет лампы. Каким образом фехтовальщик
