Ратников застыл на секунду. А затем на радостях едва не закричал «йес!».
Он, конечно, надеялся отыскать какие-нибудь характерные осколки — от шприца или даже иглы. Или еще что-нибудь. Но вот такое…
Использованные женские прокладки! С «крылышками»!
— Ну что, медсестричка, попалась?!
— Что, господин?
— Ты где это нашел, парень?
Часа три Ратников просидел в харчевне. В той самой, мусульманской, что располагалась напротив обширного подворья уважаемого в городе работорговца Эльчи-бея. Сидел на террасе, хоть и холодно было, потягивал щербет, смотрел… На что надеялся? Что хотел увидеть? А бог его знает. Просто не мог спокойно дома сидеть. Ждал. И дождался.
— Хэй, Миха, друг! Ты что здесь уши морозишь? Господи… гадость какую-то пьет… Что, арьки не наливают?
— Так здесь арьки нет — магометане все же.
— Это они тебе сказали, что нет?
Усмехнувшись, князь дядя Миша Черниговский хлопнул Ратникова по плечу:
— Э, друже! Плохо ты людишек знаешь. Пошли-ка, зайдем.
Михаил досадливо закусил губу, думая, как бы побыстрей отвязаться от надоедливого собутыльника. Все ж придется с ним выпить — иначе никак.
— Ладно, сейчас… — Молодой человек обернулся… и увидел, как из распахнувшихся ворот со двора Эльчи-бея выехали сани, в которых, укрывшись рогожкой почти до плеч, сидела молодая и красивая женщина — Алия!
Она, она, Ратников узнал бы эту чертову медсестру и лет через тысячу!
Мало того, рядом с санями гарцевал всадник — уверенный в себе мужчина на вороном коне… Йисут!
Господи, вот только этого еще не хватало. Что же, получается… Потом! Все — потом. Сейчас некогда рассуждать — вперед!
— Ты что встал-то? — обернулся от дверей корчмы князь. — Знакомых кого увидал?
— Да… знакомых…
Быстро вскочив в седло, Михаил погнал коня следом за санями. Оно, конечно, где-нибудь в степи или в лесу такой трюк явно не удался бы — средневековые люди (не йисут, так возница) срисовали б погоню враз. Но вот здесь, в городе… Здесь еще можно было подергаться. Тем более, что ехали- то злодеи недолго — миновав площадь у церкви Хевронии, обогнули мечеть… И вот уже заворачивали на постоялый двор, шумный и многолюдный… а у коновязи их поджидал Окунь Рыбаков!
— За кем-то следишь? — как всегда, неслышно, возник за спиной галицкий кондотьер Корягин.
Ну, как же без него-то? Теперь все в сборе… Ан нет, не все…
— Эй, Миха! Ты куда умчался-то?
Вот теперь — все.
— Да я, дядя Миша, так… думал, что знакомые. Показалось. Другого вот знакомца встретил…
Корягин тут же поклонился и приосанился:
— Пахомом меня зовут. Пахом Сердитый, боярин из псковских земель.
— Из псковских, гришь? — князь Михаил рассмеялся. — Далеко ж тебя занесло, боярин. Ладно, коль ты Михе друг, так пошли, выпьем. Посмотрим, какой ты сердитый.
— Дядя Миша, — покусав ус, решительно промолвил Ратников. — Мне сейчас помощь твоя нужна. И твоя, боярин, тоже.
— Что за помощь? — разом спросили оба.
— Обычная, — Михаил усмехнулся. — Попрошу вас собраться со своими людьми у восточных ворот. Конно, людно и оружно.
— У меня и людей-то нет… — тихо промолвил Корягин.
Ратников кивнул:
— Знаю, сам-так приходи. И это… — он понизил голос до шепота, так, чтоб только кондотьер и слышал: — Все же попроси кого-нибудь за Окунем присмотреть… и за теми, которые с ними вместе. Дева там одна и монгольский князь.
— Уже присматривают.
— Славно. Прикажи тогда, пусть, если что — монгола задержат. Насколько выйдет.
— Понял — скажу. Значит, у восточных ворот ждать?
— О чем это вы там шепчетесь?
— О девках говорим, дядя Миша. Стыдно вслух рассуждать.
— Стыдно — у кого видно! — князь захохотал на всю улицу, так что даже присели привязанные у коновязи кони. — Ладно, поехал я за своими. Заодно