ей улыбнулся.
Содержимое штатного рюкзака «носимого аварийного запаса» частью радовало, частью огорчало.
Рация с аккумуляторами. Капитан ее включил, проверил, послушал «белый шум» здешнего эфира. Увы, но здесь это был просто лишний груз.
Фляга с питьевой водой. Фляга — это хорошо. Но вот катать полтора кило воды тысячи километров из одного мира в другой, а потом еще на горбу таскать… Вон ее тут сколько, прямо у ног течет. Кипяти да пользуйся.
Нож многофункциональный — это хорошо.
Набор медикаментов — просто замечательно. Срок годности… Лучше бы и не смотрел. Интересно, а вода тоже три года назад была налита и больше не менялась?
Нож-мачете, нож поясной, цепная пила, зажигалка… Вот это уже полезно, с этим можно жить.
Рыболовные крючки, блесны, карабины, шнуры и лески… Это уже не просто полезно, это праздник какой-то!!!
Иголки, нитки, компас… Компас, в отличие от рации, работал на твердую пятерку.
Соль, сахар, металлический лоток… Котелок был бы удобнее, ну да ладно.
Шоколада в набор не положили. Вместо него имелся пакет карамелек.
Сигнальные патроны, краситель для воды, зеркало. Ну, этим хоть зверя можно отпугнуть…
Выведшая пилота из леса индианка зашевелилась возле входа в жилище, больше похожее на большую ивовую корзину. Она была хороша. Просто на диво хороша: миниатюрная, стройная, но вместе с тем с ладно очерченной фигуркой. Черные как смола волосы, сплетенные в толстую косу, большие карие глаза, курносая, с тонкими алыми губами. Просто фарфоровая игрушка, а не человек, — прикоснуться страшно. Таких положено в музеях под стеклянным колпаком хранить и за деньги показывать, а не по лесам диким разбрасывать.
Кому-то из здешних дикарей дико повезло — этакую красотку отхватить! И ведь не ценит наверняка. Шпыняет за одежду нестираную или нештопаную, гоняет по лесам по хворост и ягоды, ругается, коли жратва вовремя не приготовлена или постель не прибрана. И красотка слушается, покорно все сносит и за лишний кусок доставшийся благодарит. А куда денешься? Законы природы просты: в лесу женщине одной не выжить. От медведя или волка не отбиться, оленя или зайца не загнать, от пришельцев незваных не защититься. И потому нужно терпеть и подчиняться. Такова «естественная простота» натуральной, нецивилизованной жизни.
Полесов поймал себя на том, что с глупой улыбкой любуется «дюймовочкой», и поспешно отвернулся, ткнувшись носом в рюкзак. Ведь за излишнее внимание к чужим женщинам можно нехило огрести от мужа или отца, а то и просто парня незнакомки даже в цивилизованном мире. А здесь — шлепнут и ухом не поведут. Закон — тайга. Тем паче для чужака, которого никто и не хватится… Он в этом мире всего несколько часов, и сразу нарываться на неприятности будет, мягко выражаясь, неосмотрительно. И без того неизвестно, как вернувшиеся мужчины отреагируют на появление возле их жилища чужака.
Подзабытый жест незнакомца сразу всколыхнул в Уклейке все исчезнувшие было больные воспоминания. Так смотрели на нее парни, что относились без презрения: с легкой усмешкой и сразу отводя глаза. Хоть не дразнили, не насмехались — и то спасибо.
И чего она, собственно, ожидала от этого чужака? Такой же мужчина, как все. Обижать не желает, но даже просто смотреть на уродину и то противно.
Атая отерла руки, оттянула ворот туники, поежилась. Пока неведомая сила кувыркала ее в уничтоженном лесу, все тело покрылось пылью, под одежду забилась щепа, обрывки листвы и прочий мусор, и теперь все это изрядно чесалось. Девушка спустилась к воде, развязала сапоги, сбросила повязку с волос, расстегнула пояс, не спеша сняла тунику, вошла в воду, нырнула, проплыв до середины русла, встала там на ноги, благо глубина и до плеч не доходила, отерла тело ладонями. Омывшись и охладившись, вышла на берег, вывернула тунику наизнанку, повесила на ветку плакучей ивы, чтобы подсохла.
Влажный мусор, известно, замучишься выщипывать. А сухой можно и ладонью смахнуть.
Рядом прицепила сильно пропотевшую налобную повязку.
Сидящий на камне незнакомец, назвавшийся Дмитрием, внезапно сорвался с места и с руганью убежал вдоль берега вверх по течению. То, что он ругался, с легкостью поняла по интонации даже Уклейка.
Нет, она привыкла, что уродлива, что над нею смеются, отворачиваются, дразнят. Но такой степени омерзения не выказывали даже самые вредные парни из ее селения! Встать и убежать, увидев ее обнаженной! Такое оскорбление — это уж вовсе наглость запредельная…
Душа Атаи опять потяжелела от ненависти к своей судьбе. Но теперь ее наполняла не просто обида — она желала мести! И, прикусив губу, девушка прокралась вслед за убежавшим незнакомцем.
Дмитрию Полесову тоже было невероятно тяжко. Наверное, даже труднее, чем девушке, ибо, когда она не спеша разделась на его глазах, мужчина испытал чувства… схожие с футбольным ударом ногой точно в пах. В своей естественной простоте дикарка и не подумала как-то стесняться присутствия постороннего мужика. И клубный стриптиз по сравнению с тем, что продемонстрировала индианка, был подобен петарде на фоне ядерной бомбы.
Сильное и гибкое тело выскальзывало из одежды, как распускающийся листок из серой древесной почки. На нем не было ни капли жира — но и
