Артур принялся низким голосом что-то шептать на ухо Нидеку, что-то по поводу серьезности всех таких вопросов, о том, что они должны обсуждаться в другом месте и в другое время.
Нидек кивал, снисходительно и небрежно. И снова поглядел на Ройбена.
— Для Мерчент, без сомнения, это было большой трагедией. Омрачило всю ее жизнь.
— Да, безусловно, так оно и было, — ответил Ройбен. Почувствовал воодушевление. Деньги. Что-то насчет Абеля и денег. У Абеля появились большие деньги после исчезновения Феликса. Сердце стучало, как барабан, задавая ритм разговору.
— Она подозревала, что случилось нечто плохое, не только с ним, но и с его друзьями, всеми его ближайшими друзьями.
Саймон попытался перебить его.
— Иногда лучше не знать всего, — сказал Нидек. — Иногда людям лучше не знать всей правды.
— Вы так считаете? — спросил Ройбен. — Может, вы и правы. Может, в случае Мерчент и в случае Феликса. Откуда мне знать? Но сейчас я страстно желаю знать правду, знать ответы, обрести понимание, прозрение, мотивы…
— Это семейное дело! — громогласно заявил Артур Хаммермилл, — дело, в которое вы не имеете права…
— Артур, прошу! — сказал Нидек. — Для меня очень важно было это услышать. Прошу, если можно, мы продолжим?
Но Ройбен почувствовал, что зашел в тупик. Ему очень хотелось скорее выйти отсюда, поговорить с этим человеком наедине, невзирая на опасность этого. Почему он так желал этой встречи? Почему эта драма должна была развернуться на глазах у Саймона и Хаммермилла?
— Почему вы так хотели встретиться? — внезапно спросил он. Дрожал так, как не дрожал никогда в жизни. У него вспотели ладони.
Нидек не ответил.
О, если бы здесь была Лаура. Она бы нашла что сказать, подумал Ройбен.
— Вы человек чести? — спросил Ройбен.
Юристы были буквально вне себя, что-то бормоча. Их голоса напоминали Ройбену звон литавр. Да, именно так, звон литавр, подчеркивающий симфонию, рокочущий на фоне мелодии.
— Да, — ответил Нидек с совершенной откровенностью и искренностью. — Не будь я человеком чести, меня бы здесь не было.
— Тогда вы дадите мне слово чести, что не оскорблены моими отношениями с вашим другом? Что вы не желаете мне зла за то, что произошло с ним, что вы оставите в покое меня и мою подругу?
— Во имя небес! — воскликнул Артур Хаммермилл. — Не хотите ли вы обвинить моего клиента…
— Даю слово, — ответил Нидек. — Без сомнения, вы сделали то, что должны были сделать. — Он наклонился над столом, но не смог дотянуться, чтобы пожать руку Ройбену. — Даю слово, — снова сказал он, держа вытянутую вперед руку.
— Да, — ответил Ройбен, пытаясь подобрать нужные слова. — Я сделал то, что должен был сделать. Сделал то, что, как считал, был вынужден сделать. Сделал это… в случае с Марроком и в других обстоятельствах.
— Да, — тихо сказал Нидек. — Я понимаю это, целиком и полностью.
Ройбен поднялся.
— Вам нужны личные вещи Феликса? — спросил он. — Вы их, безусловно, получите. Я собирался выкупить их лишь потому, что считал, что этого хотела бы Мерчент, хотела, чтобы я о них позаботился, проследил, чтобы они были надлежащим образом сохранены. Намеревался принести их в дар библиотеке или академии, сам не знаю. Но они ваши. Приходите и берите их. Берите. Они ваши.
Оба юриста заговорили одновременно, Саймон бурно возражал, говоря, что слишком рано приходить к подобному соглашению, что уже частично уплачены деньги за эти вещи, что требуется новая инвентаризация, возможно, намного более подробная, чем та, которая была проведена ранее. Артур Хаммермилл тихо возражал, почти что враждебно, что ему никто не говорил, что эти вещи достойны называться музейными экспонатами и что все это должно быть подробно рассмотрено.
— Вы можете забрать эти личные вещи, — сказал Ройбен, вежливо игнорируя перепалку юристов.
— Благодарю вас, — ответил Нидек. — Даже сказать не могу, как я вам благодарен.
Саймон принялся перебирать бумаги и делать пометки, а Артур Хаммермилл — что-то спешно набирать в своем «Блэкберри».
— Позволите ли вы мне посетить вас? — спросил Ройбена Нидек.
— Безусловно, — ответил Ройбен. — Можете приезжать в любое время. Знаете, где мы находимся. Наверняка всегда знали. Я сам хотел вас пригласить. С удовольствием…
Нидек улыбнулся и кивнул.
— Хотел бы я, чтобы я мог поехать к вам прямо сейчас. К сожалению, мне надо уезжать. У меня мало времени. Меня ждут в Париже. Я встречусь с вами очень скоро, так скоро, как только смогу.
Ройбен почувствовал, что готов расплакаться от облегчения.
Нидек внезапно встал, и Ройбен тоже встал.
