— Утро наступит через час. Армия Белой Госпожи скоро окажется у стен. Мы проберемся к Обелиску в наступившей суматохе.
— А что, если нас увидят?
— Если кто-нибудь спросит, мы скажем, что Салазар меня вызвал. По некоему важному чародейскому делу. Таинственному делу, за пределами понимания обычных людей.
— А с какими трудностями я могу встретиться, оказавшись в башне?
Эремул пожал плечами.
— Их будет меньше, чем в обычных обстоятельствах. Верховный Манипулятор занят руководством обороной города. Я подозреваю, что очень скоро его обладающие магией тяжеловесы понадобятся у ворот. От бледных служительниц Белой Госпожи не так легко отбиться силами стражи и ополченцев.
— Ты их видел? Что это за женщины?
— Наверное, лучше об этом вообще не думать. В любом случае у нас еще есть время. Я напомню тебе планировку Обелиска.
— Это было бы полезно. У меня только один вопрос, прежде чем мы начнем.
Эремул прищурился. Он подозревал, что уже знает, о чем пойдет речь.
— Да?
— Я просто думал… а что случилось с твоими ногами?
ОГОНЬ И КРОВЬ
Наступил рассвет второго дня. Воздух казался густым и неподвижным, словно мир в ожидании затаил дыхание.
Сашу тошнило. Она не спала ни секунды, ее нервы были напряжены до предела, и сна — ни в одном глазу, как всегда с тех пор, когда в Поросячьих Вратах она запихнула в нос последний драгоценный порошок. Перед собой она видела огромные дыры, проделанные осадными орудиями в стенах Сонливии. Нанесенный урон был слишком велик, чтобы его успели ликвидировать за время короткой передышки, которую предоставили защитникам города боевые расчеты требушетов. Сами ворота еще держались, и это было не случайным стечением обстоятельств.
Прошлой ночью на стене находился чародей. Две баллисты были подожжены, а один из требушетов лишился рычага. Брианна пришла к заключению, что этим чародеем мог быть только Полумаг. После этого они направили обстрел в сторону от сторожевого укрепления над воротами. Очевидно, странный искалеченный маг, который помог ее маленькому отряду незаметно покинуть гавань более месяца назад, был не кем иным, как таинственным связным Коула. Это открытие не уменьшило ее опасения.
Люди генерала Золты под покровом темноты обошли холмы к северу от города. Они взяли с собой большинство неповрежденных катапульт и баллисты. Требушеты слишком велики и неповоротливы для передвижения по холмистой местности. Батальон Золты даст залп с восточной стороны, отвлекая внимание защитников города. Люди генерала д’Рака останутся в резерве, пока оборона не будет прорвана.
— Ты готова к этому, девочка?
Бродар Кейн настоял на том, чтобы находиться рядом. Саша солгала бы, притворившись, что не оценила этого жеста. Она чувствовала на себе десятки пар глаз. Это были не только наемники, чье внимание по крайней мере объяснялось тем, что само ее присутствие в армии — из ряда вон. Трехпалый с вожделением пялился при каждой возможности, словно раздевая догола своим темным, жестоким взглядом. Джерек тоже глазел, хотя от него исходила только подлинная ненависть. В этом она даже находила какое-то странное утешение.
— Я готова, — ответила девушка, крепко сжимая арбалет в левой руке. Саша прикрепила на пояс короткий меч, хотя и сомневалась, что это ей как-то поможет. Она и держать-то его как следует не умела и не собиралась влезать в рукопашную схватку, если получится.
Саше приходилось читать неправдоподобные истории о женщинах, которые, командуя армиями и рубя солдат, как дрова, никогда в жизни не поднимали меча. То были просто фантазии, бред избалованных глупцов, им не доводилось ощущать, как страшна сила мужчины, когда он придавливает тебя к земле.
А она — не дура. Она осталась в живых.
Темнокожие солдаты толкали ее со всех сторон. Батальон будет продвигаться к воротам рядами по десять человек. Она обнаружила, что находится рядом с Бродаром Кейном, Джереком и несколькими наемниками, которых не знала. Трехпалый оказался поблизости. Шамаатанский убийца ушел с силами генерала Золта.
— По-прежнему никаких признаков Айзека, — прошептала она старому горцу. — Словно он исчез.
Бродар Кейн нахмурился. Он уже сильно вспотел. Похоже, сегодня будет жарко, как никогда.
— Айзек — чудной парень. Думаю, где-нибудь объявится.
