тоннели.
— Отличная работа, — сказал Макрон, похлопав по столбам частокола, когда он и Катон взялись проверять стену ближе к вечеру. — Я бы не рискнул в лоб наступать на такое.
— Я тоже, — сказал Катон. — Но он будет выполнять свое предназначение лишь до тех пор, пока у нас будет достаточно воинов на стене. В случае больших потерь нам придется отойти на последнюю линию обороны, в лагерь.
Макрон давно привык к пессимизму своего друга и не стал ничего отвечать, продолжая оглядывать укрепления, которые возвели люди из центурии Пульхра. Ров был десять футов глубиной, из прилегающего к стене склона торчали заостренные колья. Вал был такой же высоты, как глубина рва, даже без галереи и частокола. Из стены торчали короткие колья, мешая подходить к частоколу. Без нормальных осадных орудий бунтовщики вряд ли прорвут вторую линию обороны, точно так, как это не вышло у галлов сотню лет назад в Алезии. И правда, подумал Макрон, самым эффективным оружием в руках воинов Рима были лопаты и заступы.
К надвратной башне подошел центурион Пульхр, его туника была покрыта красноватой пылью и грязью, а лицо — каплями пота. Он и префект отдали честь друг другу.
— Почти готово, командир. Только ворота осталось установить.
Несмотря на прежнее недоверие к центуриону и их давнюю вражду, Катону пришлось признать, что Пульхр оказался первоклассным командиром.
— Ты и твои люди отлично поработали.
На жестком лице ветерана мелькнуло удивление.
— Благодарю, командир. Думаю, ребята будут биться как бешеные, удерживая эту стену после стольких усилий, на нее потраченных.
Катон не удержался от улыбки.
— Рад это слышать. Когда закончим здесь, пусть твои люди начинают строить следующую стену поперек верхней части дороги.
Пульхр скрипнул зубами.
— Я думаю, что ребята заслужили небольшую передышку, командир. Иначе они начнут падать один за другим.
Катон немного подумал и кивнул.
— Хорошо. Принесите им еды из лагеря и вина. Осталось еще несколько сосудов, которые мы с собой принесли. Естественно, разведите водой. Мне нужно, чтобы они были довольными, но не пьяными.
— Есть, командир. Скажу им, что ты высечешь всякого, кто не будет блюсти меру.
— Так оно и будет. Пока все, Пульхр.
Они снова отдали друг другу честь. Центурион развернулся и зашагал прочь. Макрон поглядел ему вслед и покачал головой.
— Я ему не верю.
— Пока что он хорошо справлялся с обязанностями.
— Пока что…
Катон оперся на стену.
— Слушай, то, что было между нами, случилось десять лет назад. Пульхр выполнял приказ. С тех пор мы его не видели, а теперь снова встретились. Он доказал, что хорошо служит. Думаю, следует дать ему шанс и оставить наши раздоры в прошлом.
— Раздоры? Этот ублюдок убил бы нас, будь у него хоть полшанса. Что же до приказов, скажем так, есть воины, которые просто выполняют жестокие приказы, и есть те, кто с удовольствием выполняет жестокие приказы. Этому Пульхру нравится причинять людям боль. Нравится пытать. Если хочешь, можешь забыть прошлое, но я не собираюсь. Не собираюсь дать этому Пульхру шанс воткнуть мне нож в спину, когда я зазеваюсь. И советовал бы тебе поступать так же, парень. Уж поверь мне.
— Я всегда тебе верил, Макрон. У меня никогда не было причин поступать иначе. Но…
— Не надо «но», Катон. Просто не будь дураком.
Катон выпрямился и напряженно поглядел на Макрона. Несмотря на их давнюю дружбу, оба они воины и разница в звании всегда остается между ними.
— Ты забываешься, центурион.
Макрон одеревенел и уставился на него в ответ.
— Я никогда не забываюсь, — спокойно ответил он. — Никогда не забываю людей, которые были угрозой для меня и моих товарищей. Хорошо бы и тебе так поступать, командир.
— Я спрошу твоего совета, когда он мне понадобится, — сказал Катон.
Ему очень не нравилась эта внезапная стена отчуждения, которая вдруг разделила их, и он решил перевести разговор в другое русло как можно быстрее.
— Нам… мне надо решить, в каком месте поставить последнюю стену. Пошли.
