восходящее солнце своим теплом ускоряет движение воздуха, становятся более заметными. Именно здесь Кэт-два решила бросить рюкзак и поставить палатку.
Теперь было ясно, что пятна света – это солнечные блики. Лучи солнца отражались от озера и сквозили в ветках деревьев метрах в ста ниже по склону. Утренний ветерок едва трепал листву, и она тихо шелестела, как дыхание спящего.
Кэт-два достала катапульт из-под мешка с бельем, заменявшего ей подушку. Устройство завибрировало, распознавая отпечатки пальцев. Тщательно обследовав окрестности (к оружию прибегать все-таки не хотелось) и найдя удобное открытое пространство, она присела и помочилась. Лишь несколько десятков лет назад земная экосистема созрела для того, чтобы «ТерРеФорм», на который работала Кэт, заселил ее хищниками. Как обычно, полной уверенности в успехе не было. На Старой Земле, если верить истории, хищники и их жертвы развивались в гармонии. Как это будет происходить на Новой Земле, оставалось только гадать. Никто не знал, хватает ли местным зверям пропитания, и даже если хватает, где гарантия, что они не решат разнообразить свой рацион и попробовать на вкус Кэт-два?
Кэт работала в составе Земной экспедиции. Можно ли ее при этом отнести к военным – вопрос богословской сложности. С одной стороны, цели подразделения чисто научные, а контакты с военными – краткие и касаются исключительно вопросов логистики и текущей обстановки; с другой – экспедиционников считают элитными разведчиками, которые, ко всему прочему, тесно сотрудничают со змееедами. Как бы то ни было, их основная задача – изучать развитие экосистемы Новой Земли и сообщать о наблюдениях. Не убивая при этом животных, которых новое человечество с таким трудом воссоздало и поселило здесь. За две недели, проведенные на поверхности, Кэт привыкла к катапульту и даже перестала обращать внимание на то, что это оружие. Однако сегодня предстояло лететь домой, и она взглянула на все глазами обыкновенных людей – жителей обитаемого кольца, – в чье общество ей предстоит вернуться уже завтра. Они ни за что не поверят, что Кэт-два совсем недавно побывала там, где нельзя и нужду справить, предварительно не осмотревшись, или пойти куда-то, не захватив оружия.
Тем временем свет из розовато-оранжевого стал расплавленным золотом. Все вокруг представляло собой сочетание невероятно сложных и непредсказуемых явлений: рябь на озере, причудливо изогнутые деревья, семена которых около ста лет назад сбросили на Землю в специальных капсулах. Капсулы эти рассыпались по затвердевшим породам, оставленным Каменным Ливнем, как кости по игральному столу, и закрепились в лунках, специально проделанных для них микроорганизмами-камнеедами. Листва и ветви качались по воле порывов ветра, непредсказуемость и хаотичность которых невозможно рассчитать и воспроизвести искусственно. Кэт подумалось, что мозг человека – да и любого крупного животного – развивался, приспосабливаясь к подобному окружению, настраиваясь на такие сложные стимулы, но в последние пять тысяч лет человечество было лишено этой «подпитки». Пробовали смоделировать ее на компьютерах. Построили большие орбиталища с озерами и лесами. Вот только смоделированная природа – это не природа. Не атрофировался ли мозг человека за это время, готов ли он к тому, что может ожидать на Новой Земле?
И, поскольку Кэт-два – мойринка, она задумалась, не связаны ли эти ощущения с тем, что она проспала. Предыдущие ее экспедиции больше походили на короткие вылазки. Ее отправляли в малоразвитые биомы куда-нибудь на границу участка «ТерРеФорма» – туда, куда семена сбросили не так давно и где отсутствовали сложные звуки, виды и запахи. Однако нынешняя экспедиция длилась уже долго, и Кэт чувствовала в себе какие-то перемены.
Ева Мойра родилась в Лондоне и сочетала в себе интерес к природе с тягой к городу. Кэт-два тоже инстинктивно искала глазами яркие огни большого города – в данном случае, высоко в небе.
Накануне небо скрывали облака, воздух был практически недвижим. В такой обстановке найти и накопить нужное количество энергии для возвращения домой было бы непросто. Но за ночь все переменилось. Воздух двигался – еще не так заметно, чтобы ощущать это кожей, но листья на верхушках деревьев и тяжелые стебли травы уже шевелились. Выше движение, судя по всему, интенсивнее: давешний облачный полог разорвало на клочки, снизу серовато- лиловые, а с востока подсвеченные розовато-оранжевым. Небо, проглядывавшее между ними, было чистым, еще не до конца освещенным, так что можно разглядеть самые яркие звезды и планеты. А если взглянуть на юг (поскольку Кэт-два находилась в северном полушарии), то можно увидеть аккуратное кольцо из сверкающих точек, тянущееся через все небо с рассветного востока на темнеющий запад, – примерно половина из десяти тысяч модулей- орбиталищ. Точка на самом востоке, прямо над линией горизонта, была особенно яркой и крупной, как застежка на ожерелье. Исполинское Око в данный момент висело над Атлантикой.
Пора.
Свою палатку Кэт-два разбила на ровном травянистом участке неподалеку от гребня холма, вокруг которого скоро будут образовываться завихрения. Она собрала пожитки, закинула мешок на плечо и оттащила к выступу, подмеченному накануне. Щелкнула пряжкой набедренной скатки, и та упала на землю.
Легкими пинками она раскатала сверток: пара крыльев и хвост. Внутри были завернуты еще ножной насос и стеклянный шар чуть побольше головы Кэт.
Несколько минут она качала насос. Развернутая ткань начала распрямляться, натягиваться, становясь похожей на планер.
Солнце вышло из-за кратера. Крылья уловили свет и запитали встроенные насосы, подкачивающие трубки в каркасе планера, для чего человеческой силы не хватило бы.
Кэт-два переоделась. Для этого сначала пришлось раздеться догола. Было прохладно – хорошо, что она перед этим разогрелась, качая насос.
