Отцу на Лену плевать, старый хрыч требует других подробностей, о своих ненаглядных: как и почему так с ними получилось…
Мы препираемся, а качество связи ухудшается и ухудшается. Сообразив, что сейчас вообще никто ничего не узнает, быстренько приходим к компромиссу. Увы, поздно…
В результате моя копилка знаний о мире пополнилась вот чем: Горгона пострадала, выведена из игры (Леной?), но что именно с ней стряслось, неясно. У отца тоже какие-то проблемы (ни причин их, ни сути я не разобрал). Что происходит с Леденцом и Андреем, отец понятия не имеет (разумеется, этот пассаж я расслышал лучше всего, информация-то в нем нулевая). Пройдясь по нашим тылам, Лена сейчас плотно схлестнулась с гвардейцами Бабуина (и не туманом воюет, чем-то иным), и кто-то кому-то в этой схватке нехило надрал задницу, а кто кому – мне не понять. Наконец, «братишек» – то есть «попрыгунчиков» «Джека» и «Джона» – папа с… (тут связь умерла окончательно).
Съел он их? Сберег? Спрятал? Сдал Бабуину на ответственное хранение?
Поговорили, называется…
В бесплодных поисках я преодолел значительную часть фасада Апраксина двора – и оказался перед дилеммой. Перед развилкой. Здесь в галерее разрыв, справа открывается проезд, ведущий внутрь, на территорию торгового комплекса, давно ничем не торгующего…
Это уже второй проезд, но первый я проскочил, не обратив внимания, – там уцелели огромные металлические ворота, запертые. И здесь такие имелись, но гостеприимно распахнутые: заходите, маленькие девочки! И ты, Питер Пэн, заходи, не стесняйся.
В общем-то, если Маришка и Аня действительно здесь шли, отступали от свистящей над Садовой смертью, свернуть в проезд им было бы заманчиво: внутри тихо, не стреляют, и тумана нет, зато есть где спрятаться (забудем на минутку обо всех их способностях, нет таковых, есть просто напуганные девочки: могли бы и хотели что-то применить, давно бы применили).
Беда в другом: мне их, там спрятавшихся, не отыскать, по крайней мере за разумный срок…
Сказав в свое время Плащу, что Апрашка – целый квартал, я поскромничал. Это кварталище, всем кварталам квартал, тянущийся отсюда до Фонтанки. Настоящий город в городе, и я не утрирую: в нем почти полтора десятка гектаров, многие города, почитавшиеся в средневековье крупными, имели меньшую площадь… Там, внутри Апрашки, свои кварталы, образованные линиями и проездами, то есть бывшими торговыми рядами…
И я застываю в коротком раздумье. Обшарить весь этот бывший торговый муравейник – полдня, не меньше. А если девчонок там нет? Заманчиво туда свернуть, да вот не свернули почему-то, пошли дальше… Идти дальше и мне, обшаривая галерею? А если все-таки свернули? И притаились совсем рядом?
Ломать тут голову можно бесконечно, но я не ломаю. Решаю: сунусь в проезд, но недалеко, позову их во всю мощь легких, если никто не отзовется, в глубь этого лабиринта не полезу…
Решено – сделано.
Ответ звучит мгновенно:
– Шагай сюда, Петр, в левый проезд! – зовет меня Плащ. – Здесь чисто, нет ловушек, иди смело!
Ну конечно…
Наконец-то мы стоим лицом к лицу… Десять лет не виделись, и век бы не видеться, но сейчас я даже рад его увидеть…
Я. Рад. Увидеть. Плаща. Солнце завтра взойдет на западе…
Но рад… Если он еще хотя бы частично контролирует происходящее, попробуем договориться. Если нет, если близняшки не с ним – посмотрим, смогут ли все его умения спасти от пули, выпущенной в упор.
Он действительно помолодел. Тогда выглядел лет на сорок с хвостиком, сейчас на тридцать – тридцать пять. Лицо по-прежнему чисто выбрито, а волосы он теперь носит длинные, перехватив их на лбу кожаным плетеным шнурком.
Ну и разумеется, плащ, куда ж без него… Его знаменитая домотканая хламида с капюшоном (не уверен, что это именно хламида, но надо ж ее как-то называть), скрепленная на шее не то латунной, не то бронзовой пряжкой.
Под хламидой вполне цивильный костюм с галстуком, покрой старинный, на живых людях таких костюмов не увидишь, только на персонажах старых фильмов. Раритетом, вытащенным из дедушкиного пронафталиненного сундука, костюм не выглядит, явно пошит недавно на заказ, просто по давнишней моде.
Впрочем, достаточно. Есть более актуальные дела, чем внешность и гардероб Плаща.
– Где девочки? – спрашиваю быстро. – «Попрыгунчики» еще у меня.
На все сто я не уверен, но для простоты будем считать, что отец «Джона» и «Джека» сберег. Или спрятал. Или даже съел (тогда, конечно, Плащу придется подождать, но задержка в несколько часов, в конце концов, не так принципиальна).
Отвечает Плащ не словами… Он резко вздергивает вверх руку, словно приказывая мне замолчать.
Что за дела?!
А дела интересные…
Наша встреча, оказывается, не такая уж тет-а-тетная. У нее, оказывается, есть свидетель. Мало того, он желает стать ее, встречи, активным
