Степан вытянул шею, чтобы разглядеть крадущихся вдоль дома сангров, но брат потянул его назад.
– Ты лучше бы пригнулся, дорогой. Шальные пули таких любопытных особенно нежно любят.
И бесцеремонно вдавил голову Степана в колючую траву.
Из-под обрыва вдруг истошно заорали. Тут же лежащие рядом сангры принялись палить из ружей. Их выстрелы не были похожи на резкие оглушительные хлопки автоматов или пистолетов. Звук был мягкий, сочный, с длинным вибрирующим посвистом. Каждый выстрел рождал облачко плотного дыма, которое моментально таяло.
Все это Степан видел уголком глаза, поскольку брат продолжал прижимать его голову. Еще он услышал винтовочные выстрелы снизу, но они совсем быстро прекратились.
И вообще все окончилось быстро. Борис внимательно оглядел расщелину.
– Ну что ж. Аккуратно, качественно, в срок. Можем спускаться.
Как позже узнал Степан, домик с сарайчиками представлял собой делянку кечвегов. Таких делянок было множество в лесистой части гор, здесь запасали и сушили грибы, солили мясо, собирали другие съедобные припасы.
Сейчас, когда племя выгнали в горы и оторвали от привычного заработка, делянки использовались особенно активно.
– Сволочи… сволочи… – цедил Борис, обследуя территорию.
Четверо кечвегов на столбах были мертвы. Степан даже не стал подходить – было видно, что перед смертью их терзали и калечили.
Еще двоих нашли в доме – живых, но сильно избитых и напуганных до крайности. Они даже говорить толком не могли.
Борис сел на корточки перед кечвегом, который показался чуть менее пострадавшим.
– Знаешь меня?
Кочевник неуверенно кивнул, с настороженностью вглядываясь в лицо неожиданного гостя.
– Я ищу командора Синбая. Он цел?
– Он в безопасности вместе со своей матерью, – кивнул кечвег.
Лицо Бориса посветлело.
– Я несу хорошие новости.
Взгляд кечвега скользнул по фигурам сангров, прохаживающихся по двору, потом задержался на лице Степана. В глазах кочевника появилось замешательство.
– Они тоже искали вождей, – проговорил он наконец. – Они убивали нас потому, что мы отказывались отвечать. Мы не сказали им ничего.
– Слушай внимательно. – Борис сжал его руку, испачканную засохшей кровью. – Я понимаю, ты опасаешься вести нас в племя. Сейчас вы оба придете в себя, вас чуть подлечат. Потом берите казачьих лошадей и скачите к Синбаю. Скажите, мы ждем здесь. Пусть сам решает, как поступать. Ты понял меня?
– Что ты хочешь сказать командору? – спросил кечвег, с трудом шевеля разбитыми губами.
– Король Хеленгара может в ближайшие дни остановить войну и вернуть вам пустоши. Я расскажу, что от вас требуется. Но мы должны встретиться без промедления.
…Степан стоял у костра. Здесь же лежал тот человек в синих широких штанах, которого он увидел первым. В боку у него темнела солидная дыра от меткого выстрела из сангрийского ружья. Его ноги в сапогах лежали в углях и дымились, источая едкую вонь.
Он и в самом деле был негром. Все двенадцать казаков, убитых на делянке, оказались темнокожими.
– Боря, а казаки – тоже пограничники?
– С какой стати? – раздраженно отозвался Борис. – Казаки – это казаки. Обычные наемники, они тут сто лет зовутся казаками.
– А почему они негры?
– Да какая разница, кто в тебя стреляет – негр или эскимос? Не о том думаешь, Степа.
– Ты расстроен, что погибли люди?
– И этим тоже. Но еще больше я расстроен, что наемники уже встряли в войну и прочесывают горы. Я надеялся, что до этого еще далеко. Пролилась кровь, Степа. Все стало в разы сложнее! Собери-ка лучше их оружие и отнеси в дом, если делать нечего.
Вскоре из дома показались оба уцелевших кечвега. Сангры помогли им оклематься, использовав какие-то свои средства.
– Готовы? – спросил Борис с утвердительной интонацией.
– Мы решили, что ты можешь поехать с нами, – ответил кочевник. – И твой брат – тоже. Так будет быстрее. Но эти чужаки должны остаться здесь.
– Но они мне нужны! А кроме того, они пригодятся, если наткнемся на еще один казачий разъезд.
Кечвег задумался, но ненадолго.
– Они могут сопровождать нас до Рыжей Гряды. Дальше мы их не проведем, там повсюду наши дозоры. Пусть старейшины решают, пускать ли их в племя.
