папиросы – яркую, очевидно, московскую коробку.
– Куришь, что ли? – вяло удивился Спирин. – Рассказывали, что спортсменка-рекордсменка.
– Врут. Курю. Редко и не в затяжку, – она неловко чиркнула спичкой, все ж зажгла…
Пахнуло ароматом хорошего табака. Вадим сел рядом – Катерина пыталась пускать дым короткими кольцами – похоже, бессознательно. Не по себе сержанту. Не железная.
И тут лейтенант Спирин догадался. О Мезиной и вообще о людях. Всё ведь проще и понятнее. Просто истина лежит в иной плоскости. Они: весь 1-й Украинский, и остальные фронты, учебные полки и училища, банно-прачечные отряды и огромный тыл, – все они, эти миллионы людей разных возрастов и разных талантов, все они вообще не мыслят категориями целесообразности, они не осознают размаха стратегических наступлений-отступлений, не понимают элегантности штабных решений по контрударам и «клещам», не задумываются о проблеме гибкого предполья и своевременного введения промежуточного патрона. Они себя и своих родных защищают. Выбора у них нет. Защищаются от этого рва, от бомб и голода, от окрика «Halt, russische Schwein!». Защищаются, учась на своих страшных ошибках, уже умея безостановочно клепать танки, зарываться в землю, вести разведку и гнать впереди себя сплошной вал артогня. Научившись побеждать и рисковать…
– А что, товарищ лейтенант, у тебя во фляжке? – поинтересовалась Мезина, разочарованно следя за рахитичным колечком дыма.
– В смысле? – Вадим пощупал ремень и вспомнил, что флягу забыл в машине. Нет, кажется, еще в «Скауте» оставил.
– Фляга – не только предмет подотчетной амуниции, но и крайне полезная в хозяйстве вещь, – Катерина извлекла собственную фляжку. – Ключевая вода великолепно восполняет потерю организмом жидкости, иные напитки тоже чего-то там восполняют. Здесь «иные»…
Спирин кивнул.
Коньяк, взболтанный в алюминии посудины, получает весьма странный привкус. Глотнули поочередно, глядя поверх стены и рва…
– Пошли, – Мезина еще разок затянулась и отшвырнула свою роскошную папиросу. – Начальство возникло, видимо, следующий этап процесса грядет.
– …Подвалы мы нащупали, мин внизу в избытке. Бойцы работают, но там задач на несколько суток, – сообщил Коваленко. – Завтра танкисты должны подойти, у них полноценный саперный взвод. Нашими силами быстро управиться проблематично.
– Едва ли штурмбаннфюрер Визе будет сидеть в потернах и ждать, когда его разминируют, – заметил Спирин.
– Это верно. Какие предложения? – сухо поинтересовался майор.
– Если Визе застрял именно здесь, то ночью он попробует уйти. Засаду бы организовать.
– Периметр великоват. Мы не охватим, а приданные бойцы скорей завалят клиента, чем живого возьмут.
– Если у нас разыскные мероприятия и как бы следствие, то, может, свидетелей поопрашивать? – предположила Мезина. – Ну, в детективах так принято.
– Ирония, что ли? – мрачно осведомился Коваленко. – Мы в подвалах нашли тела, но они вряд ли заговорят.
– Здесь-то понятно, вот там… – сержант качнула стволом СВТ в сторону колючей проволоки, за которой виднелись крыши и верхние этажи домов. – Земляков говорил, там свидетели жизни шталага имелись. Наблюдали в окна, потом живописали быт и все такое. Отчего бы им и последние дни не запомнить? Телевизора у них нет, смотреть некуда. Вдруг подскажут что полезное?
– Логично. Берите двух бойцов, опросите жителей. Если кого найдете. Да, тут к нам мальчишка-поляк приблудился – требует karabin выдать. Размовляет вполне внятно, возьмите, может, пацан контакт с обывателями легче наладит.
– Активно воюют, – заметил Марчук, прислушиваясь.
Бой шел в стороне, видимо, за районом Бернардинского монастыря. Можно было различить выстрелы танковых пушек, сериями ложились мины. В переулке, в котором застрял «Чат», было тихо. Наверняка из окон кто-то из обывателей бронемашины видит, но задернутые шторы не шевелились, ни единого движения – вымер благоразумный старинный город.
Проезд преграждал ров – не то чтобы глубокий, но колесной машине не перепрыгнуть. Да и на той стороне высился бруствер из аккуратно вынутой брусчатки – даже и не поймешь, оборонительное заграждение возводилось или просто водопровод так вовремя вздумали чинить.
– Придется в объезд, – наконец решил Марчук.
Малогабаритный «шесть-четыре», разворачиваясь, лихо крутанулся, заскочил на тротуар, «Скауту» пришлось пятиться – пулеметчики обоих «браунингов» водили стволами, с опаской поглядывая на окна и решетки палисадников.
Крошечный разведотряд повернул направо, к Таможенной, проскочил квартал, и вновь пришлось тормозить. Впереди тарахтела перестрелка: палили довольно бессмысленно, сшибая лепнину с фасада магазинчика. Откуда отвечал противник и отвечал ли вообще, было непонятно.
Из башенки «шесть-четыре» высунулся командир броневика – коренастый широкоплечий старший сержант, непонятно как помещающийся в восьмиугольной «шайбе»:
– Проскочим?
