– Отстаньте, товарищ лейтенант. Оружие оставлять не имею права – винтовка именная, с секретным отводом пороховых газов.
Подмигнула пытавшемуся сесть Грабчаку:
– Не спишь? Тогда сразу переходим к делу. Есть предложение направить тебя для прохождения реабилитации и дальнейшего укрепления тылового обеспечения. Убудешь в особый район.
Петро кашлянул:
– То куда, а? Я бы подлечился, да на фронт. Должен я немцам.
– Понятное дело. Но война идет к концу, а тебя все одно комиссуют. Не боевая у тебя нынче морда и телосложение – не веришь, в зеркало глянь. Уж как-нибудь без тебя Красная Армия фашиста добьет. А так при деле будешь, тем более условия на заставе тебе знакомые.
– То що? – обмирая, прошептал Грабчак.
– То самое. Район Амебер-озера. Не то чтобы совсем рядом, но те самые края.
…Кашлял Петро долго, в миску сплевывая, рот полотенцем утирал. Запачкал вконец. Сержант терпеливо ждала, прореху у себя на колене наспех стягивала.
– Там що, наши уже есть? – наконец, успокоил дыхание Грабчак.
– Наши везде есть. Хотя и немного. Врать не буду, работы полным-полно, условия чуждые, специфические. Практически партизанские. Но подлечиться дадим, дальше от тебя зависит.
– Я що… Я б пошел. Только, может, загнусь я вскорости…
Светловолосая сержант усмехнулась:
– Кладбище там тоже есть. Хорошее, спокойное, с видом на реку.
– Раз с видом…
Засмеялась:
– Всё, боец, поступаешь в мое распоряжение. Отдыхай пока, сейчас оформим и двинемся. Потерпеть в дороге придется, потом полегче станет…
Петро лежал с закрытыми глазами, слушал, как перепираются с врачихой – та казенную шинель давать не хотела. Сержант, ворча, писала расписку от лица СМЕРШ…
Господи, неужели вернуться доведется? Прямо туда, под небо необъятное, под глаза обеих лун? Вдруг Анни найдется? Или хоть похоронить ее по- человечьи. Под тем небом и правда могилы добрие.
…Кое-как доплелся до машины Грабчак. Шатало, кашель душил. Лейтенант с перевязанной рукой и мальчишка-партизан помогли забраться в кузов странной кургузой полумашины. Петро сел на шинель. Сержант сунула промасленную телогрейку:
– Накройся. Терпи, тут недалеко.
– Мне бы письмо батькам написати.
– Напишешь-напишешь. Вот товарищ лейтенант переправит…
Затарахтел мотор. Петро смутно слышал, как вполголоса лейтенант и мальчишка обсуждают, что «прочумався малость доходяга». Сержант сидела сзади, смотрела в мелькание рассветной дымки, держала наготове свою самозарядную винтовку. Снайпер она, наверное. Может, они там, у Озера, разведшколу обустраивают?
…Видать, задремал малость Петро, поскольку короткое «Немцы!» как молотом по темени стукнуло…
…Приглушенно урчали двигатели, лязгали гусеницы – короткая немецкая колонна двигалась вниз по спуску, и Женька очень надеялся, что «виллис» немцы не успели рассмотреть. Удирал джип опергруппы задним ходом, остолбеневший Анджей целился из автомата в бесформенную бронемассу головного танка. Как бы не нажал спуск мальчишка…
– За ограду! – зашипела сзади Катрин.
Сосредоточенный «пилотированием» товарищ Земляков с опозданием крутанул рулевое колесо, «виллис», подпрыгнув, пересек тротуар и вкатил под прикрытие полуразрушенного забора. Женька перевел дух – забор, пусть с невысоким каменным цоколем и частично отсутствующими фрагментами кованых решеток, кое-как заслонил машину.
– Ты куда смотрел, Жека? – поинтересовалась старший сержант.
– Думал, наши. Откуда здесь немцы?
– Да все оттуда же. Отходим в сторонку, тактично пропускаем… – Катрин уже стояла на земле, закинула за спину винтовку, сгребла вместе с шинелью живой скелет.
– Да дай помогу, – возмутился Женька.
– Не топчитесь, – Катрин вскинула чучело человека на плечо, ускоренно поволокла к дому. Женька с юным партизаном поспешили следом. Дом,
