ипподром – последняя точка на пути.
Последняя точка для человечества.
– «Титан», стой! – крикнул он. – Стоять!
Громадный робот не обращал внимания на голос и продолжал движение.
– Стой! – заорал семинарист так, что захрипели динамики железного тела.
Все посмотрели на него, не понимая, что происходит. Он указал на экран. Там проползал покосившийся столб, пронзивший силуэт, напоминающий древнего ящера.
– Я сейчас! – бросил Книжник, направляясь к борту.
Ударил манипулятором по рычагу. Со скрежетом ушла в сторону крышка десантного люка.
Он спрыгнул на землю прямо на ходу. Повращал головой, ориентируясь. За спиной с глухим шелестом проползала громада «титана».
Вот он! Тяжело ступая, направил железное тело к застывшей фигуре неподалеку.
– Я здесь, Лого! – проговорил он. – Сейчас я освобожу тебя…
Наверное, это граничило с безумием. Зачем освобождать обреченного, когда на грани смерти все остальные? Но что-то заставило Книжника навалиться на мощный столб, отчего заскрежетало массивное основание.
Теперь-то у него были силы, чтобы освободить друга!
Тело «раптора» обрушилось в груду кирпичных обломков. Книжник принялся вытягивать из корпуса тяжелый столб, и тот подался неохотно, с жалобным скрежетом. Оттащив столб в сторону, бросил. Вернулся к «раптору», осмотрел. Пробоина в боку вызвала, видимо, серьезные повреждения. Во всяком случае, признаков жизни робот не подавал.
«Лого! – мысленно позвал Книжник. – Ты слышишь меня?»
Ответом было молчание.
Напоследок семинаристу захотелось прикоснуться к страшной голове из титана и стали, но вместо теплой человеческой ладони в «раптора» ткнулся грубый манипулятор. Книжник поднял железную клешню на уровень глаз, медленно пошевелил «пальцами».
– Я стал таким же, как ты, Лого, – он горько усмехнулся. – Ничего не чувствую. Ничего…
Семинарист развернулся и упругим шагом стал нагонять удалявшегося «титана».
Светало. «Титан» медленно вплывал на территорию ипподрома. На обзорном экране было видно, как расступаются перед ним био поменьше, образуя широкий коридор, ведущий к центру скопления биомеханических монстров.
– Сейчас и Сержант пожалует, – заметил Книжник. – Даже интересно, как он собирается активировать свою бомбу?
– Пойдем, спросим? – ухмыльнулся Зигфрид.
Книжник не ответил. Он поднимался по железным ступеням к верхнему люку. Зигфрид и Тридцать Третий последовали за ним. Шли не торопясь, будто хотели оттянуть неизбежное.
Это напоминало восхождение на эшафот.
Хельга и Молния двинулись было следом, но Зигфрид жестом остановил их:
– Будьте здесь.
Молния недовольно надула губки, но спорить не стала. Просто плюхнулась на пол и принялась рассматривать один из своих клинков, словно впервые видела. Хельга молча проводила взглядом ступающую тяжелым шагом железную фигуру.
Слова закончились, наступала развязка.
Они выбрались на крышу. Зарождался рассвет, и в утренних сумерках проступали древние руины. Поверхность под ногами обрела осязаемость и цвет, став грязно-серой – «титан» вышел из режима маскировки. Но поражало не это, а необычайная тишина. Поначалу даже непонятно было, отчего вдруг стало так тихо. Потом с высоты громадного корпуса Книжник увидел: роботы прекратили свое бесконечное движение и застыли, уставившись на огромного «новичка». Или они смотрели на незваных гостей наверху? От этих взглядов становилось жутко.
– Где он? – произнес Зигфрид, и его голос громом прозвучал в этой зловещей тишине.
– Ну и где ты, Сержант? – крикнул Книжник, направляясь к головной части «титана» – туда, где пряталась главная цель врага – гнездо сопряжения, дававшее власть над механическим исполином. – Выходи, посылка доставлена!
Только он договорил, как откуда-то сбоку, легко и быстро, как хищник из засады, вынырнуло упругое тело «мангуста». Ринулось в сторону семинариста – и замерло, словно налетев на невидимую преграду. Похоже, враг не ожидал увидеть здесь посторонних. Но его замешательство длилось недолго. Быстро оценив потенциального противника, био стал неторопливо приближаться по широкой дуге.
Зигфрид подобрался, приготовился, перекладывая меч из руки в руку. Книжник сделал осторожный шаг вперед. У него все еще оставалась уверенность в том, что главное оружие человека – слово.
– Мы ждали тебя, Сержант! – сказал он.
