– По ганд чему? – переспросил Филипп, идущий за нами.
Краснов не обратил на него внимания.
– Поясни, – не понял он.
– Да пошутил я. Меня так ещё в школе прозвали. Плавал я хорошо. Быстро, как торпеда. Вот и приклеилось.
– А вот я хреново плавал, – вздохнул Краснов. – Как топор. У нас в институте на втором курсе была «физ-ра» в бассейне.
– Погоди, я ж думал, что ты тоже из наших – вояк бывших, – перебил я.
– А меня в армию лейтёхой-двухгодичником взяли после института. А так-то я по образованию трудовик. Серьёзно – учитель труда, – видя мой ошарашенный взгляд, пояснил Краснов. – Погоди, про бассейн доскажу. В общем, плавал я ужасно. А мой кореш с другого факультета – тот был, прямо как ты: в воде – словно рыба. Ну я и попросил его вместо меня в бассейн походить. Там каждый раз заплывы на оценку были. Я ему и говорю: «На троечку проплыви. Мне хватит». Он кивает – мол, всё понял. Я на другой день в институт прихожу, а одногруппники на меня пальцем показывают и ржут. «Чего случилось?» – спрашиваю. А они отвечают: «Да кореш твой вчера постарался. Лучше всех дистанцию сто метров проплыл. Так что готовься – тебя на соревнования отправляют!»
– Бывает, – улыбнулся я.
Я стал копаться в воспоминаниях, чтобы найти подходящую беседе историю, но, ничего не найдя, замолк. Оно, может, и к лучшему. Беззаботность обязательно притягивает к себе проблемы. На практике не раз проверено. Конечно, с шутками-прибаутками идти намного веселее, чем молча, но последствия могут оказаться уж больно нехорошими.
Я вдруг резко остановился и поднял руку!
– Стоп!
Парни повели себя правильно, галдеть не стали. Не пропал зря давешний урок. Даже строптивый Филипп присмирел. «Может зря я на него волну гнал?» – мелькнула у меня мысль, но тут же сменилась другой: «Э нет, не зря! Снова тот же неприязненный взгляд. Что ж ты, милая, смотришь искоса… Кирпичом бы тебя одарить! Взялся ты на мою голову!»
– В чём дело, Торпеда? – прошептал Краснов.
– Там, впереди, – показал я.
Краснов вскинул подбородок и присвистнул.
– Приехали!
Пространство впереди было утыкано шестами, словно ёж иголками. На каждом шесте висели одинаковые таблички, на которых кто-то старательно вывел краской всего по одному слову – «Мины».
– Это что – серьёзно? – удивился Иван.
– Понятия не имею. И не испытываю желания проверять, – сказал я. – Я уверен только в одном: раньше здесь этого не было.
– Да ладно! – заволновался Филипп. – Откуда тут взяться минному полю?! Прикололся кто-то, а мы повелись.
– А ты сходи, прогуляйся, – едким тоном посоветовал Иван. – Покажи пример.
– И схожу! – вспыхнул Филипп.
– Никто никуда не пойдёт! – строго сказал Краснов.
Он с надеждой посмотрел на меня.
– Какие будут идеи, проводник?
– Никаких. Только констатация факта: кому-то очень не хочется, чтобы сталкеры ходили этой дорогой, – задумчиво проговорил я.
– А обойти это поле можно? Скажем, справа зайти, – махнул рукой Краснов.
– Не получится, – уверенно ответил я. – Там топь. И до Зоны-то места эти считались непроходимыми, а теперь там на каждом шагу по болотной твари. И это – не считая ловушек. Гиблое дело, короче.
– А если слева обойдём?
– Тоже не сахар. Там раньше кладбище было. Зона мертвецов подняла – со всеми вытекающими последствиями. Те, что совсем сгнили, не особо опасны, а вот те, что посвежее… – Я даже поёжился.
– Всё равно, надо что-то делать.
– Да понятно, – не стал спорить я. – Сапёры среди вас имеются?
– Откуда, – хмыкнул Краснов. – Растяжки ставить умеем, а вот обезвреживать мины – как-то не пришлось. К тому же тут специальная аппаратура нужна: миноискатели и всё такое…
– Тогда без вариантов. Возвращаемся и идём другой дорогой. Правда, получится крюк километров в пятьдесят.
– Ничего страшного. Ноги не стопчем, – уверенно сказал Краснов. – Конечно, хотелось бы как можно раньше с делами покончить, но…
– Тут мы только с жизнью покончим. – Я потрогал табличку, висевшую на ближайшем шесте. – Краска свежая. Чуть ли не перед нашим приходом
