разочарования, но с тем расчетом, чтобы он успел изменить свое решение».
– Это ваш выбор, – сказал он, поднялся, неспешно обошел вокруг стола и направился к выходу.
Уже на пороге в спину ему прилетел отчаянный вопль:
– Поимей вас демон, т’гард… Да!!!
Кратов обернулся, изо всех сил сдерживая ухмылку.
– Признайтесь, вы знали, что я соглашусь? – спросил Кьеллом Лгоумаа досадливо.
– Конечно, знал. Это что-то меняет?
– Теперь уже нет… Не надейтесь, что я купился на ваши посулы. Или вдруг проникся дружеским к вам расположением. Ничего подобного. Я хочу выбраться отсюда. Либо я здесь сторчусь от болячек, либо ослепну, и меня вышвырнут подыхать на болота парни покрепче. А у меня нет ни малейшего желания подохнуть в этой паскудной дыре. Я хочу домой, понимаете?
– Сейчас разрыдаюсь, – сказал Кратов холодно. – Давайте уж и вы без иллюзий. Я по-прежнему считаю вас подонком и убийцей. И наказаны вы по заслугам. Век бы о вас не вспоминал… У вас есть то, что мне нужно. Ваша сволочная натура и ваш эхайнский психоэм. И я это покупаю. Родовое имение на Юкзаане. Могу вам обещать. Но ни шагу за пределы. Будете вести себя хорошо – гекхайан благосклонно рассмотрит прошение о частичном восстановлении в правах. Начнете шустрить – вернетесь на Рондадд. Только уж навсегда: мой интерес к вам не простирается за рамки этой сделки.
– Годится. Никогда не любил метрополию… А если я вдруг решу сыграть в свою игру?
– Не решите. Все, что вам нужно для игры, находится в пределах Светлой Руки. Но там вы больше не разыграетесь… А в Черной Руке, на Эхитуафле, кому вы будете нужны? Там своих игроков навалом, вам не чета.
– Но вы должны мне рассказать, ради какой цели я должен буду сунуть руку в котел с углями. Чем вам так насолил милашка гранд-адмирал?
– Ваша коронная тема, – сказал Кратов. – Заложники. Помните, однажды на планете Эльдорадо вы взяли в заложники двоих граждан Федерации?
– Кажется, нынче мы уже поминали этот инцидент, – кивнул эхайн. – Он положил начало цепочке необратимых и трагических последствий. Как для меня, так и для Светлой Руки.
– Не уверен насчет Светлой Руки… вы всегда имели наклонности к преувеличению собственной значимости.
Кьеллом Лгоумаа глумливо осклабился.
– Так вот, – продолжал Кратов. – Гранд-адмирал оказался удачливее вас. Но я хочу положить конец его неслыханному везению.
– Послушайте, т’гард… К чему все эти сложности, все эти игры, заговоры? Дайте мне несколько дней, я, не выходя из своего загона, соберу взвод отпетых головорезов и просто возьму штурмом этот гадюшник в Плонгорне. Если нужно, принесу вам голову гранд-адмирала на серебряном блюде. Ну, или притащу ее вместе с тушкой, если вы лично захотите у него что-то узнать о заложниках. Я его спрошу, и он будет чрезвычайно словоохотлив. Он вам расскажет все, что знает и чего не знает. Он будет петь, как небесная птица
– Становитесь в очередь, риарайг, – усмехнулся Кратов. – Не вы первый предлагаете мне прийти и взять то, что нужно. Помнится, вы всегда питали склонность к простым решениям. Да что там, я и сам иногда бываю непростительно прямолинеен. Но это не тот случай. Гекхайан Нишортунн сейчас не готов ссориться с гекхайаном Эвритиорном.
– Политики обожают все усложнять. От этого все проблемы.
– А военные – упрощать. Вот они-то и есть главная проблема.
…Глубоко за полночь Кратов вернулся на Сирингу, в тот же номер отеля, откуда отправился на Рондадд, и обнаружил Ледяную Дези спящей под пледом на диванчике в гостиной перед беззвучно трепещущим полотном видеала. Она даже не проснулась при звуке его шагов. Или сделала вид – как это она умела делать лучше всех на свете.
Мичман Нунгатау в отключке
Рядовой Юлфедкерк, продолжая держать на прицеле распростертое тело серебристого пилигрима, осторожно приблизился к валявшемуся рядышком – колода колодой! – мичману.
– Вы в порядке? – спросил он почему-то шепотом.
Нунгатау неразборчиво промычал нечто угрожащее в том смысле, что сейчас самое время для идиотских вопросов.
– Дышать можете? – уточнил рядовой.
Мичман попытался кивнуть, но шея тоже не повиновалась. Все тело превратилось в мешок, набитый, так и хотелось сказать – дерьмом, но нет, скорее колючими мурашками, словно каким-то образом удалось все наличные шесть с половиной футов долго и старательно отлежать. К счастью, как это и бывает с отдавленными членами, чувствительность понемногу возвращалась, хотя и не так скоро, как хотелось бы.
– Вам бы лучше сесть, – участливо сообщил рядовой. – То есть, конечно, всего разумнее было бы полежать, но с минуты на минуту подтянутся посторонние, невесть что о вас подумают, затеют оказывать помощь и вызывать медиков, а ни вам, ни нам это, как я понимаю, ни к чему.
– Пф… попф… – Язык все еще напоминал собой кусок замороженной рыбы, и Нунгатау отказался от попыток артикулировать свои намерения.
Он завозился на полу, кляня себя за беспомощность, с громадным трудом ухватился за протянутую руку рядового, мысленно взвыл от боли в пальцах и
