Барабаны осени. Книга 2. Загадки прошлого

Он положил руку у основания коровьего хвоста и что-то примиряюще сказал на гэльском. Брианна почти понимала смысл его слов.

Какой бы исход их не ждал, Джейми Фрейзер не отступит, он будет бороться до конца.

Джейми остановился возле изгороди на склоне. Было уже поздно, он изрядно устал, но мысли не давали ему уснуть. Корова благополучно отелилась, он отнес Брианну в хижину – девушка сладко посапывала на его руках, – а потом вышел, чтобы найти утешение в ночи.

Голень, куда пришелся удар, саднило, на бедре расплывался здоровенный синяк – все-таки для женщины Брианна была на удивление сильна. Ушибы, впрочем, мало тревожили Джейми; он испытывал странную гордость за дочь. С ней все будет хорошо. Обязательно.

Конечно, эта мысль подпитывалась скорее надеждой, нежели уверенностью. Однако бессонница мучила его из-за другого, и потому Джейми чувствовал себя страшным глупцом. Ему казалось, что старые раны давным-давно зажили, что он забыл о них… на деле же вышло по-другому, и его пугало, как близко к поверхности оказались похоронены воспоминания.

Если он хочет обрести сегодня покой, ему придется их извлечь, призвать своих демонов. Ну… он ведь сам говорил дочери, в чем заключается истинная сила. Джейми замер, сжимая перекладину изгороди.

Ночные шорохи утихли, а он все вслушивался в тишину, ожидая, когда опять зазвучит тот голос. Джейми уже много лет его не слышал – и вот сегодня в словах дочери прошелестело полузабытое эхо, и старое пламя ярости опять вскипело в груди.

Лучше шагнуть вперед и встретить противника лицом к лицу, чем ждать удара в спину. Если Джейми не справится со своими собственными демонами, как тогда он поможет Брианне? Он потер синяк на бедре, находя странное утешение в боли.

«От этого мало кто умирает, – сказал он ей. – Я не умер. И ты выживешь».

Голос все медлил, и на мгновение Джейми воспарил духом – быть может, уже прошло достаточно времени, чтобы… и вдруг он вернулся, словно никогда и не замолкал, этот ласковый шепот, хлещущий больнее кнута.

– Сперва это будет нежно… Медленно. Деликатно, точно ты мое дитя… И так долго, что ты забудешь те дни, когда еще не принадлежал мне…

Время остановилось – как останавливалось всякий раз, когда Джейми балансировал на краю застарелого страха. Он ждал, что последует дальше, – знал, и все равно ждал этого.

– А потом, – с любовью продолжил шепот, – я причиню тебе невыносимую боль. А ты будешь умолять, чтобы я не останавливался.

Джейми запрокинул голову к звездам. Он душил в себе ярость, дрожал от собственной беспомощности, стискивал зубы, однако смотрел на немигающее небо, как молитву перечисляя имена звезд и пытаясь затеряться в их бесконечности.

Бетельгейзе. Сириус. Орион. Антарес. Небо огромное, и ты рядом с ним ничто. Пусть шепот льется сквозь него, и воспоминания уйдут, призраком растворятся в темноте.

Плеяды. Кассиопея. Телец. Небеса вечны, а ты мертв – хоть и не утратил прежней силы… Джейми широко развел руки и покрепче ухватился за изгородь. Он тоже силен – достаточно, чтобы забить человека до смерти. Однако этого мало…

С невероятным усилием он разжал пальцы. Сдаваясь, перевернул руки ладонями кверху. И потянулся к звездам. Слова рождались сами собой, Джейми даже не сразу понял, что произносит их вслух:

– …И прости нам грехи наши, ибо и мы прощаем всякому должнику нашему…

Он дышал медленно и глубоко. Отчаянно искал нужный образ, который положит всему конец.

– И не введи нас в искушение, но избавь нас от лукавого…

Он ждал в окружавшей его пустоте. И милость снизошла, он увидел лицо Джека Рэндалла, каким тот был в Эдинбурге: растерянным и потрясенным смертью брата. В душу Джейми белой голубкой спустился еще один божий дар – жалость.

Джейми закрыл глаза, чувствуя, как струится из свежих ран кровь, потому что суккуб вырвал свои когти из его сердца.

Он вздохнул и снова взялся за изгородь; шершавое дерево привычно легло в ладони. Демона больше нет. Джек Рэндалл был всего лишь человеком, самым обычным. Стоило в это поверить – и страхи развеялись, словно дым.

Плечи Джейми поникли, сбрасывая тяжкий груз.

– Покойся с миром, – прошептал он и мертвецу, и самому себе. – Я прощаю тебе грехи.

Ночные звуки вернулись, в лесу пронзительно взвыла дикая кошка, прелые листья зашуршали под ногами, когда Джейми направился к дому. Шкура на окне пропускала золотой отблеск свечи, которую он оставил в надежде, что Клэр скоро придет. Клэр… его спасение.

Не рассказать ли о сегодняшней ночи Брианне? Впрочем, наверное, не стоит. Вряд ли ему удастся облечь в слова испытанную сегодня боль и милость – не говоря уж о том, чтобы поделиться ими с дочерью. Лишь прощение дарует ей покой – но это дело не одного дня.

Возможно, она сама поймет когда-нибудь – вдруг Роджер Уэйкфилд станет для нее таким же спасением. При мысли о чужаке Джейми, как обычно, ощутил приступ ревности, к которой, впрочем, примешалось страстное желание, чтобы тот даровал его дочери то, чего не в силах дать ей сам Джейми. Лишь бы он поскорее объявился и оказался достойным человеком.