Я непроизвольно дернулась, и Джейми крепче сжал пострадавший палец. Я зашипела от боли. Он ослабил хватку, при этом наградив меня хмурым взглядом.
– Саксоночка, ты какого черта тут затеяла? У тебя такое лицо, будто ты кого-то прирезала, а я застукал тебя над трупом.
У меня онемели губы. Я высвободилась и села, прижимая раненую руку к груди.
– Я… никак не могла решить, – неохотно призналась я. Не стоит ему врать, он все равно рано или поздно узнает правду.
– Что решить?
– Что делать с Бри. Надо выбрать самый безопасный способ.
– Для чего?
Он посмотрел на открытый медицинский саквояж, затем на скальпель, – и в его глазах вспыхнуло осознание.
– Ты собираешься…
– Если она сама захочет. – Я потрогала лезвие, залитое моей кровью. – Либо это, либо травы. Травы опаснее – могут начаться судороги, кровотечение… Впрочем, это не важно, у меня все равно их нет.
– Клэр… ты раньше этим занималась?
Подняв голову, я увидела на лице Джейми странное выражение, которого никогда не замечала прежде. В его глазах плескался ужас. Я положила руки на стол, чтобы скрыть их дрожь. С голосом, правда, ничего сделать не смогла.
– А если да – что тогда?
Он глядел на меня секунду-другую, потом опустился на скамью напротив, медленно, словно боялся что-нибудь сломать.
– Не делала, – тихо сказал он.
– Не делала, – подтвердила я. – Никогда.
Он расслабился и взял меня за безжизненно слабую руку.
– Я знал, что ты никого не можешь убить.
– Могу. Уже убивала, – прошептала я, глядя на столешницу. – Я убила своего пациента, ты же помнишь про Грэхема Мензеса.
Помолчав немного, он большим пальцем погладил мою ладонь.
– Думаю, это другое. Помочь умирающему, исполнить его последнюю волю… как по мне, это сострадание, а не убийство. И, наверное, даже долг.
– Долг?!
– Помнишь Фалкирк-Хилл и ту ночь, когда Руперт умер в часовне?
Я кивнула. Не смогла бы забыть даже при всем желании: темный холод тесной церквушки, завывание волынок и выстрелы; тяжелый запах мужского пота, оторопелое молчание и Руперт, захлебывающийся кровью на полу у моих ног. Он попросил Дугала Маккензи, своего друга и вождя, ускорить его кончину… И Дугал это сделал.
– Я думаю, в этом тоже долг врача, – мягко сказал Джейми. – Тебе не всегда удается исцелять раны – но ты можешь избавить человека от страданий… Как и клялась.
– Да… Клялась. Для меня это не просто клятва врача. Джейми, Бри моя дочь! Неужели ты считаешь, что я не обдумала все тысячу раз? Что не представляю, какой это риск? Джейми, я ведь могу ее убить!
Я выпутала из передника раненый палец.
– Вот взгляни, кровь не должна идти так сильно, порез не такой уж глубокий. Но я нечаянно задела сосуд! И с Бри может случиться то же самое. Джейми, тогда я не смогу ничего сделать! Она истечет кровью у меня на руках, а я буду беспомощно стоять рядом!
– Как же ты можешь вообще об этом думать?!
Глаза у него потемнели от злости. Джейми отказывался меня понимать.
Я судорожно вздохнула. Мне никак его не убедить, совсем никак.
– Потому что я знаю и другое, – тихо сказала я, опуская взгляд. – Я знаю, каково это – носить ребенка. Когда тело, и разум, и душа вдруг начинают меняться против воли. Когда ты вырван из привычной обстановки и лишен малейшего выбора. Я знаю, каково это, слышишь? Знаю!
Я сжала раненую руку в кулак.
– А ты, видит бог, знаешь и другое: что значит подвергнуться насилию. Хочешь сказать, если бы я могла вырезать из тебя воспоминания об Уэнтворте, ты бы не согласился? Наплевав на всякий риск?! Джейми, это ребенок от насильника!
– Да, я помню… – процедил он сквозь стиснутые зубы. – Однако… Я понятия не имею, кто его отец, но, Клэр, у этого ребенка есть дед! Это дитя моей крови!
– Твоей крови? – эхом повторила я. – Ты так сильно хочешь внука, что готов пожертвовать дочерью?
– Пожертвовать, значит? Неужто это я задумал хладнокровное убийство?
– В «Обители ангелов» тебя акушерки не смущали; ты даже жалел тех женщин, которые обращались к ним за помощью.
