– А сами согласны извиниться?
– А вот это уж хрен тебе в глотку, чтоб шея не болталась! – Я разозлился. – Нужно было соглашаться, когда я предлагал. Хотя… Я принесу извинения, если капитан извинится перед девушкой, с которой я был.
И тут Мартин выкинул фортель, которого никто не ожидал. Он перенес вес на левую ногу и сделал выпад, стараясь проткнуть меня. Только атака без намека на защиту. Я без труда отвел удар в сторону, а остальное капитан сделал сам, нанизавшись на мой клинок, как каплун на вертел. Он схватился за меч обеими руками, колени подломились, и Кох упал на палубу. Мы все ошарашенно смотрели на него. Первым нарушил молчание я:
– Ковальски, а у него с головой все в порядке было?
Ковальски смерил меня взглядом, в котором было мало дружелюбия.
– Считайте, что вы – покойник.
– Вы хотите продолжить наши упражнения?
– Я еще не выжил из ума. Юрген Кох вам этого не простит.
– Что поделать – даже сыновья герцогов имеют тенденцию умирать. Подполковник Шварц, у вас есть какие-нибудь претензии?
– Нет, – неохотно буркнул Шварц. – Вы сделали все, что могли.
– Благодарю вас. Теперь, с вашего позволения, я отправлюсь к себе.
Толпа расступилась, и я прошествовал на свою палубу.
Небо было затянуто тучами, и накрапывал мелкий дождик. Я стоял, курил и смотрел на темную воду. Самой воды я не видел, но слышал тихий плеск и знал, что она где-то там, внизу. На душе было погано. Паршивый день паршивой недели паршивого месяца паршивого года из последних паршивых двадцати восьми лет. Глупо как-то все получилось сегодня. Я не ругал себя и не сожалел о произошедшем – какой смысл ругать и сожалеть, если все уже произошло. Думать о том, «как все могло бы быть хорошо, если бы…» – самый верный способ испортить себе пищеварение и последующую жизнь. Все произошло так, как произошло, и надо было жить с этим дальше. Мне не было жалко этого идиота, но его смерть могла серьезно осложнить жизнь мне и моим спутникам. Как-то нехорошо у меня складывались отношения с герцогами. Сзади кто-то подошел. Я подумал, что это Виктор или Альф, и не стал оборачиваться.
– Привет, мистер.
Я глянул через плечо. Это был вахтенный матрос. Он растягивал слова и глотал «р» на манер уроженца восточной стороны хребта Фенрира, так что у него получилось что-то вроде «п`ивет мисте`». Да и само обращение «мистер» распространено только там.
– Чего тебе? – не очень-то любезно буркнул я.
– Ничего, мистер. Просто я ставил сегодня на вас и выиграл пятнадцать монет. Так что подумал, что мне следует поблагодарить вас. Спасибо.
– Не за что. – Вступать в беседу мне не хотелось. Однако матрос был явно расположен поговорить. Вахтенные должны были круглосуточно прогуливаться вдоль борта и высматривать все подозрительное на берегах и на реке. Пиратов в плавнях становилось с каждым днем все больше и больше. У этого парня, видимо, заканчивалась вахта, и он уже предвкушал завтрашний выходной. Однако я здесь был ни при чем. – Слушай, у меня отвратительное настроение и нет ни малейшего желания с кем-либо разговаривать. Это понятно?
Матрос состроил презрительную гримасу, хмыкнул и отошел. Понятно. Кажется, я завел себе еще одного друга на всю жизнь.
Проходя под фонарем, вахтенный вдруг громко закашлялся. Я машинально обернулся. Матрос стоял полусогнувшись и хватался левой рукой за воздух. Я подумал, что ему плохо, и сделал пару шагов к нему, чтобы помочь. Тут он обернулся, и я понял, что ему действительно очень плохо – из груди у него торчали две стрелы. А в следующую секунду стало еще хуже, потому что еще две стрелы воткнулись ему в живот, и тут же на палубу обрушился просто ливень из стрел. Я плашмя упал на палубный настил и перекатился к борту. Здесь, по крайней мере, я был защищен.
Стреляли залпами, и я, улучив момент, приподнял голову, чтобы посмотреть, что же там такое происходит, но едва я поднял голову, как ослеп и снова рухнул на палубу.
Зрение вернулось секунд через десять. Глаза жгло огнем. Я не сразу понял, что произошло. Был день настолько яркий и солнечный, что глядеть на это было невозможно. В небе висели солнца. Много солнц. На палубу продолжали сыпаться стрелы. Я снова приподнял голову над фальшбортом. Зрелище было не из приятных – Гьелль на протяжении всей видимости была запружена лодками, весельными шлюпами, шайбами, чайками, шаландами… Более разношерстной флотилии мне видеть еще не приходилось. В небе сияли огромные огненные шары, и их было не меньше десятка.
Не тратя больше время на созерцание, я прыгнул в открытый люк и покатился вниз по сходням. Навстречу мне неслись матросы и солдаты из охраны парохода, доставая на ходу оружие. Моя помощь им не требовалась – это были закаленные вояки, прошедшие суровую школу абордажных боев в море Рифф. Так что они знали, что делают, а у меня были другие заботы.
Когда я ворвался в каюту, Виктор и Альф уже не спали. Наверху по палубе грохотали сотни ног, и вокруг стоял дикий ор.
– Питер, что…
– Собирайтесь живо. Мы убираемся с корабля, и как можно скорее.
– Куда, черт возьми, мы уберемся?
