Она уже помогла мне снять окровавленную одежду и унесла ее прочь, пока я натягивала чистую тунику и шаровары. Но запах смерти чувствовался до сих пор.
Я закрыла глаза и плеснула воду в лицо. Горячие струи на веках, носу, губах слишком напоминали риги. Я выпрямилась, от паники забыв, как дышать.
– Принеси холодной воды! Живо!
Дела махнула девушке, и та, подбежав к столу, подхватила чашу и осторожно понесла ее к двери.
– Вот. – Дела протянула мне полотенце.
Я вытерла глаза и рот. Грубый бежевый хлопок стал розовым.
– Из-за Диллона я уже никогда не почувствую себя лучше.
– Рико рассказал мне, что видел. – Лицо Делы искривилось от отвращения. –
– Но когда-то…
Она стиснула мою руку:
– Ты наверняка избавила его от мучений. Сама же говорила, что это похоже на жгучую кислоту в голове.
– Дела, я приняла силу фолианта, – прошептала я. – И с ее помощью убила. Во что я превратилась?
Оборотная притянула меня к своей груди, и я уперлась лбом в мускулистое плечо.
– Ты не Диллон, – бодро заверила она, потирая мне спину. – Даже не думай так. Ты поступила, как должно. И достала черный фолиант для его величества. – Дела отстранила меня на мгновение, темные глаза торжествовали. – А еще ты восстановила веру Рико.
Она вновь прижала меня к плечу.
– Фолиант – это лишь смерть и разрушение, – прошептала я.
– Что ж, сейчас книгу стережет Юсо. А его величество и вожди решают, как с ней поступить.
Я отпрянула:
– Сейчас? Без меня? Но я ведь нейзо. Я должна быть там.
Дела поймала меня за руку:
– Рико сказал мне, на что способен фолиант, Эона. И вожди обсуждают возможное применение с лорда Идо. Его величество не хотел, чтобы ты присутствовала.
Идо не ошибся. Первым делом они подумали о его порабощении кровавой властью фолианта.
– Нет! – Я отдернула руку и направилась к выходу. – Я могу принудить Идо. Им ни к чему использовать на нем черный фолиант.
Дела обогнала меня и заслонила собой дверь:
– Эона, я здесь не только как твой друг. Я не могу пустить тебя на эту встречу.
– Теперь ты мой страж?
Она развернула меня и, положив по-мужски крепкую ладонь на спину, повела к кровати.
– Просто присядь. Поспи.
Я стряхнула ее руку:
– Поспи? Насколько я знаю, они могут решить поработить и меня тоже!
– Ты сама в это не веришь, Эона. Ты устала. Постарайся отдохнуть. – Дела взяла красный фолиант с соседнего столика, на котором Вида оставила также кисет с компасом заклинателя и посмертные таблички моих предков у небольшой молитвенной свечи. – А если не можешь спать, мы может вместе подумать над записями Кинры. Я нашла еще одно имя – Пиа.
Черный жемчуг вокруг запястья двоедушницы одобрительно защелкал.
– Наверное, еще одна загадка, – огрызнулась я. – Просто не трогай меня.
И я отвернулась, хоть и понимала, какое это ребячество.
Если честно, я действительно устала, и телом, и умом. Но жуткие суматошные мысли – об Идо, фолианте, смерти Диллона – заставили меня еще целый колокол мерить шатер шагами, пока Дела сидела у двери, склонившись над красным дневником. В какой-то момент служанка принесла чашу с чистой водой, но ее наивный страх лишь еще сильнее меня обозлил, и Дела поспешно отправила девушку прочь. Гнев и чувство вины, однако, не способны вечно питать истощенное тело, так что в конце концов я свернулась клубком на кровати.
А проснулась с кислым привкусом во рту и болью в шее. В дымовом отверстии шатра клубились темно-сиреневые сумерки. Я села и размяла пальцами затекшие мышцы у основания черепа.
Весь день проспала.
– Что-нибудь нужно, моя леди? – спросила Вида, сидевшая на полу, скрестив ноги.
Один тюремщик сменился другим.
