варианта тетушка его отговорила, но рано или поздно найдется кандидат, который полностью его устроит. Что с ней тогда будет?
Хелен подняла бокал и отпила большой глоток охлажденного вина, но даже оно не смыло отвратительный воображаемый поцелуй старого сэра Реджинальда.
После еды они с тетушкой поднялись в гостиную; Хелен шла медленно: ей не хотелось сидеть три часа и читать, вышивать, писать письма до тех пор, пока не придет время дневной прогулки по Гайд-парку. Обычно Хелен ездила по аллеям на своей кобыле Цирцее или каталась с тетушкой в тильбюри[28] по Роттен-роу, но сегодня они договорились о встрече с Миллисентой и леди Гардуэлл, а их семья уже не могла себе позволить содержание кареты, так что им предстояла пешая прогулка среди весенней зелени. Ездить верхом несомненно веселее, но зато Хелен представится возможность побеседовать с подругой с глазу на глаз и рассказать о странных событиях прошедших дней. Но прежде следовало чем-то себя занять в ожидании намеченного часа.
Хелен со вздохом устроилась на диване с новеньким пособием по моде и стилю, «Зеркалом граций»[29]. Она остановилась на абзаце, в котором автор подчеркивала, что девушка обязана служить украшением дома, но вместо того, чтобы увлекаться косметикой, она должна лишь подчеркивать красоту своей целомудренной натуры. Когда часы возвестили о наступлении долгожданной минуты, тетушка оторвалась от писем и кивнула: пора собираться.
– Прошу тебя, надень ту новую батистовую юбку в горошек с янтарным спенсером, – сказала тетушка, когда они вышли из гостиной. – Сегодня достаточно ясная погода, и к ним отлично подойдет казакин цвета морской волны.
Хелен послушно облачилась в требуемый наряд и спустилась обратно в гостиную. Прошла целая вечность, прежде чем Филипп отворил двери и объявил о прибытии леди и мисс Гардуэлл. Бледное лицо лакея покраснело от предвкушения. Хелен натянуто улыбнулась. Неудивительно, что он взволнован: Филипп будет сопровождать их во время прогулки в парке, а находиться на свежем воздухе в окружении женской красоты – счастье для всех лондонских мужчин, независимо от положения.
Застегнув верхнюю одежду на все пуговицы и завязав капоры[30], чтобы их не унесло ветром, неизменно гулявшим по людной Пикадилли, дамы направились в сторону Гайд-парка. Хелен взяла Миллисенту под руку и ускорила шаг, надеясь оторваться от тетушки и леди Гардуэлл и поговорить с подругой наедине, но те не отставали, подгоняемые ветром, который все еще был холодным.
– Девочки, – окликнула их Леонора. – Пожалуйста, идите медленнее. Вы ведете себя недостойно.
Хелен стиснула зубы и переглянулась с Миллисентой. Неужели им не удастся обсудить новости без лишних свидетелей?
Пришлось еще немного подождать. Когда они достигли ворот парка, час прогулок был в самом разгаре и по аллеям прохаживались бесчисленные леди и джентльмены. Впервые за много недель в Лондоне выдалось ясное воскресенье, и чуть ли не все жители города вышли на свежий воздух. Повсюду мелькали яркие весенние наряды, легкие ткани трепал ветер. Хелен схватила Миллисенту за локоть и притянула ее к себе: прямо перед ними по дорожке пробежала бодрая кобыла в яблоках, которая несла леди в фиолетовом рединготе с оборками к Роттен-роу. На усыпанной гравием песчаной аллее для верховой езды уже было многолюдно. Леди в фиолетовом хотела повернуть, чтобы встроиться в этот ленивый ряд, но кобыла дернулась в сторону. Хелен неодобрительно цокнула языком. Всадница неуверенно чувствовала себя в седле и не умела управлять лошадью; ей следовало подобрать более послушного скакуна. Лакей ехал за хозяйкой, но его больше волновали хорошенькие горничные, проводившие свободный от работы вечер в Гайд-парке, чем безопасность госпожи.
Воскресенье – самый демократичный день в «легких Лондона». Люди низкого положения приходят гулять в тот же парк, что и бомонд. Хелен всегда завораживал этот коктейль: сливки общества ревниво оценивают вкус друг друга, скандальные дамы из демимонда сверкают глазами и хвастаются откровенными платьями, средний класс щеголяет в своих лучших нарядах, прислуга флиртует на лужайках. Встречались и нахалы, вроде тех городских парней, которые пялились на Миллисенту, когда та приподняла юбку, перешагивая через конский навоз.
Хелен одарила одного из них – самого высокого – надменным взглядом и потянула подругу в сторону озера Серпентайн. Краем глаза она заметила элегантного пожилого джентльмена в ярко-синей шинели и высоком черном цилиндре из фетра, который наблюдал за ними с холмика у реки. Он показался ей смутно знакомым.
– Мои дорогие, – позвала их тетушка. – Нам не туда. Мы прогуляемся вдоль Роттен-роу.
Хелен взяла Миллисенту за руку и послушно сменила направление, при этом ее бархатный ридикюль покачнулся на запястье.
Обилие прохожих у Роттен-роу не оставляло никаких надежд на возможность тайного разговора и комфортную прогулку. Хелен с Миллисентой унесло к ограждению, за которым ступал вороной жеребец, а его громко обсуждала группка джентльменов, размахивающих руками. Только девушкам удалось отыскать свободный пятачок, как перед ними возникла молодая семья, и в мгновение ока их окружили трое ревущих малышей. Хелен улыбнулась, кивнула и повела Миллисенту в проем между престарелым джентльменом, напевающим что-то себе под нос, и идущими под ручку дамами. Резкий смех тетушки раздался как будто бы издалека. Хелен обернулась. Леонора с леди Гардуэлл все еще стояли у начала тропы и обменивались любезностями с семейством Чолмондели.
– О нет, – ахнула Хелен. – Я думала, они идут за нами.
– Придется их подождать, – вздохнула Миллисента. – Мы должны оставаться в поле их зрения.
