– Ш-ш-ш…
Ночной гость повернул голову на звук и встретился со мною взглядом.
Сердце мое пропустило удар, а потом заколотилось, как птица в клетке. Эти глаза я не могла забыть! Сейчас они казались почти черными, но…
Не может быть. Так ведь не бывает!
– Господин, сейчас все будет готово, только постели перестелим! – ссыпался по лестнице хозяин.
– Хорошо. Пойду лошадей проверю. – Тот тяжело поднялся и вышел, прихватив шапку.
– Вот ведь принесло на мою голову… – едва слышно выговорил хозяин, когда за гостем закрылась дверь.
– А кто это? – Ири села ровно.
– Да кто его знает, но… кони – у самого герцога таких нет! А уж сбруя – вся в серебре, стоит, поди, как мой дом! Деньги швырнул, не считая. А одет, сами видели… – Он поежился. – Шли бы вы наверх, нечего тут под ногами путаться, озлится, чего доброго!
– Конечно, только на двор выйдем, – кивнула я, надевая душегрею и накидывая теплую шаль. – Ири? Одевайся, да поживее!
Она посмотрела на меня с недоумением, но послушалась.
Стоило открыть наружную дверь, как ветер ударил в лицо с такой силой, что я едва не задохнулась. Хорошо, Ири спряталась за мной и ухватила меня за пояс, ее и унести могло!
Куда же он пошел? Неужто правда на конюшню? Тогда нам налево…
Я сделала несколько шагов, придерживаясь за стену и ровным счетом ничего не разбирая в снежной круговерти, как вдруг уткнулась во что-то твердое.
В кого-то, поняла я, подняв голову и кое-как сморгнув снег с ресниц.
– Ты?.. – одними губами спросила я, коснувшись его груди.
– Ты? – повторил он, накрыв мою руку своей. – Как ты здесь…
– Долгая история… – Слезы замерзали на ветру. – Живой… ведь правда, живой? Не наваждение?
– Полумертвый… – еле слышно рассмеялся он. – От усталости. А это кто?
– Моя дочь, – свободной рукой я крепче прижала к себе Ири, а он повернулся так, чтобы загораживать нас спиной от ветра. – Она… Она родилась точно такой же ночью. Ровно двенадцать лет тому назад.
Он молчал. Молчал, только сердце под моей рукой билось все чаще и чаще.
– Так не бывает… – выговорил он наконец, повторив мои мысли. – Наверно, я сбился с пути и замерзаю где-нибудь в сугробе, вот мне и мерещится… всякое.
– Это мы сейчас замерзнем, – буркнула Ири.
– Идите в дом, – очнулся он. – Я… сейчас.
Мы молча прошмыгнули мимо хозяина и вскарабкались на чердак.
– Мам, кто это? – шепотом спросила Ири. – Ты его знаешь?
Я кивнула. Было темно, но дочка прекрасно все различала.
– Мне кажется, я тоже его где-то видела, – задумчиво сказала она. – Лицо знакомое, особенно глаза. Но я точно его прежде не встречала, так где же я могла…
– В зеркале ты его видела, дурочка! – не выдержала я и засмеялась, утирая глаза. – В бабушкином зеркале, где же еще…
Ири помолчала, потом неуверенно произнесла:
– Ты же сказала, он умер!
– Я так думала, и он был уверен, что идет на смерть… Но он живой, Ири, живой! – Я схватила ее в охапку и повалила на солому. – Тс-с-с… Что это там?
– Все уже спят, господин, – с трепетом говорил хозяин, – соблаговолите заночевать в моей комнате, а завтра я особожу для вас…
– В этой… хм… блохоловке? – раздался знакомый голос. – Я здесь задохнусь. Не найдется ли у тебя чего-нибудь попросторнее?
– Разве что большая комната, там возчики, десять человек… или больше, запамятовал. Прикажете разбудить?
– Не надо. После них эту комнату нужно со щелоком мыть. Еще что-нибудь?
– Ну… разве что чердак, господин, но там уже ночует женщина с дочкой…
– Ничего, они меня не стеснят, – был ответ. – А утром прикажи нагреть воды, да побольше.
– Зачем?..
– Я хочу вымыться с дороги, болван! Где этот твой чердак? Все, теперь поди прочь…
Мы с Ири затаились, как мыши, когда скрипнула лестница, а потом и пол под тяжелыми шагами.
– Марион?
